Книга Проклятие клана Топоров, страница 32. Автор книги Виталий Сертаков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Проклятие клана Топоров»

Cтраница 32

И упал навзничь, пронзенный стрелой.

Даг не успел самую малость. Когда он взмахнул мечом, бить стало некого. Раненые волы мычали, оскальзываясь в кровавых лужах. Солнце всходило над городом, объятым густым черным дымом. По широкой, мощенной розовым булыжником дороге широким шагом приближалась свита конунга Харальда. Трепетал на ветру штандарт с черным вороном. Слева и справа от конунга ступали люди, имена которых наводили страх далеко за пределами Дании. Ульме Лишний Зуб подхватил ослабевшего Дага на руки.

— Так вот они, герои, открывшие путь флоту, — то ли спросил, то ли сам ответил конунг.

Уцелевшие «герои» едва держались на ногах. Некоторые даже не нашли в себе сил, чтобы встать и салютовать конунгу.

— Есть здесь кто — то из ярлов или капитанов? — спросил Харальд.

— После смерти моего форинга теперь я форинг «Белого Быка» и глава торгового херада, — распрямил спину Лишний Зуб.

— Мы обязаны вам, — чуть склонился Синезубый. — От лордов уже принесли прошение о принятии дангельда. Каждый из вас получит долю за погибшего товарища. И долю от всех товаров, которые мы возьмем здесь.

— Свейн… — прошептал Северянин. — Нельзя бросать его…

— Мы его не бросим, мы отвезем его на «Быка» и похороним как героя, — пообещал Лишний Зуб. — Эй, парни, кто еще цел, положите форинга на плащ и давайте вниз, в лодку. Наши дела здесь еще не закончены!

— Дела закончены, — рассмеялся кто — то из свиты Харальда. — Они уже прислали четырех ослов, доверху нагруженных серебром. Утром вся добыча будет пересмотрена согласно установлению главного датского тинга и выплачена всем, включая вдов и детей погибших.

— Когда ударят в колокол четыре раза, всем собраться в походный строй за «Рогатым Змеем»! — отдал приказ Харальд.

И тут он приметил Дага.

— А, это тот молодой герой, что спас для нашего маркграфа самого пресвитера папы, ха — ха! Я рад, что ты жив! Мне сказали, что ты и здесь показал себя верным другом нашего знамени. Ты хорошо умеешь сидеть в седле?

Северянин кивнул, изо всех сил стараясь не упасть. Свита Синезубого уже повернула обратно, вниз, в город. Идущие впереди копейщики скидывали с дороги трупы англов, чтобы конунг мог пройти свободно.

— Когда залечишь свое плечо, найдешь в Хедебю помощника моего окольничего. Вот он, запомни его. Скажешь, я велел записать тебя в посольство. Мне нужны такие люди.

Даг снова кивнул, уже окончательно ничего не соображая.

Немного времени спустя, глотнув отвара берсерков, самую малость, Северянин пришел в себя. Кровь побежала по жилам, острая боль словно сжалась в комочек, не покинула тело, но больше не мешала идти. Он перешагивал через ноги и руки, через стонущих раненых, которыми были завалены узкие улочки. Он запомнил зал с высоким закопченным потолком и очаг с подвешенным на крюке пережаренным быком. От сгоревшего мяса воняло, где — то внизу, в подвалах, непрерывно визжали женщины. Толпа дышала вокруг, дышала надрывно, с кашлем, с кровавыми плевками. Изящно сработанная, но мощная мебель была сметена в сторону, в центре вместо пиршественного стола стоял очень знакомый предмет — красивые весы, на которых ландрманы отвешивают жалование. К весам стали подводить осликов, нагруженных мешками с серебром, и помощники высыпали дангельд в чаши. В сторонке, под охраной, стояли на коленях растрепанные, окровавленные люди. Северянин безошибочно угадал в них хозяев города. Мужчины в шелковом белье, с роскошными волосами, со связанными за спиной руками. Бычья туша горела, распространяя вонь, женщины кричали, помощники ландрмана громко выкрикивали цифры, ярлы из свиты Харальда зорко поглядывали друг на друга.

— Вон тот, с разбитой головой — брат здешнего короля, — скривил рот Ульме, — знал ведь, что надо платить, а теперь отдаст тысяч семь фунтов за то, что не согласился раньше.

Даг мало что видел за широкими спинами херсиров. Но хорошо слышал, как звенит серебро и гудит жадный пожар.

— Твой дядя умер героем. — Ульме Лишний Зуб незаметно сплюнул вослед уходящему начальству. — А ты знаешь, он ведь хотел продать свою долю в фелаге. Он женился, представь себе. В сорок лет влюбился, как мальчишка, и женился. И теперь она брюхата от него. А вместо бонда я привезу ей мешок серебра.

Глава семнадцатая, в которой Даг учится краснеть, а искусство верховой езды становится важнее жизни

— Если пойдешь за Синезубым, можешь взлететь слишком высоко. Слишком высоко для простого человека, у которого нет крепкой родни здесь. Если останешься с нами, получишь корабль. Хочешь, «Морскую деву» или новый кнорр?

Лишний Зуб сидел у постели больного и уговаривал его как умел.

— Я собрал весь наш фелаг. Парни решили не делить добычу, а купить еще один корабль и рабов на весла. А может, нам хватит даже на два корабля. После того, что мы натворили в Англии, ко мне приходят свей, со своим оружием и даже готовы внести торговый залог. Наш фелаг станет самым богатым, поплывем в Гардар или к персам. Решай быстрее, Даг, ты нам нужен!

Но Северянин про себя все давно решил. Он лежал на шкурах в доме для раненых, который выделил ландрман Хедебю, слушал ярмарочный шум и безостановочные удары топоров о грунт. Вдоль границы продолжалось строительство вала. И даже пьяные песни не могли заглушить звук стройки. Северянин чувствовал себя заново родившимся. И не потому, что на вырученную долю викинга удалось купить не одну, а целых две замечательные лошади и в придачу — новую одежду и оружие.

Вчера вечером к нему снова заходила Карлен. Дочь самого маркграфа, посланника могущественного императора, не отважилась бы одна зайти и проведать малознакомого датского разбойника, который так непочтительно поколотил ее родичей. Но в компании с двумя взрослыми дамами и двумя сверстницами, дочерьми богатых германских торговцев, Карлен вполне могла навестить раненого героя. Несмотря на уговоры назойливого духовника отца Бруно, который считал, что избиение братьев во Христе — это не подвиг, а разбой, достойный виселицы. Но отец Бруно вечно нес какую — то скучную чепуху. Всем и так понятно, что если мужчина возвратился с войны раненый, но с победой и добычей, то он несомненно герой. И отец, и брат Карлен, несмотря на соблюдение всех церковных правил, считали точно так же.

Официальная позиция римской империи в вопросе отношений датчан и англичан была никакая. То есть, наверняка, сильные мира сего обсуждали, делили и яростно спорили во дворцах и замках, но его высочество маркграф не имел ничего против легких шалостей Синезубого у берегов Англии. Тем более, после последнего похода германские поставщики получили огромные заказы, тортовые корабли поплыли, едва не зачерпывая бортами воду, а вернувшиеся из похода шальные викинги уже неделю не давали закончиться обильным ярмаркам. Город Хедебю богател. Он слишком богател, город, который официальные хронисты императора давно именовали Шлезвигом…

Карлен тоже было наплевать на англичан и прочих, почти неизвестных ей врагов императора. Данов и остальных жителей Северного пути она справедливо считала грязными варварами. Так учили ее с детства, и сам факт служения отца в приполярном, таком неуютном и жестоком городе женская половина семьи воспринимала как божье наказание. Привел Карлен в гости к Дагу не кто иной, как старый товарищ по плену, отец Поппо. Пресвитер ловко переправил женщин на другую половину госпиталя, предоставив молодежи поболтать о своем.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация