Лжемонахи сомкнули строй, но Саади пробил оборону там, где она ослабла. Ловец не ждал быстрого успеха. Три запущенные ими сети он сжег, но доминиканцы уже плели и отращивали на ладонях следующие ловушки, сразу с трех сторон.
Убедившись, что волшебство ловца разрушает чары их тенет, они сменили тактику, теперь отражения из кусочков леса крутились хороводом, и серые, почти незаметные на фоне мельканий сети тоже неслись по кругу. Монахи больше не уговаривали еретика сдаться, они замолкли, всю мощь употребив на совместное колдовство.
— Дом Саади, покажи им улыбку… — беззвучно молил Снорри.
— Позже, позже…
Рахмани развел широко руки и превратил огонь в жгут, в прекрасный сияющий кнут с дюжиной шипов на конце. Кнут взвился на высоту сотни гязов, приковывая взгляды недругов, а потом обрушился вниз, сминая ложные картины леса и берега. Сминая тех, кто удерживал эти картины перед собой, словно щиты.
Серые монахи корчились в пламени. Ноги Рахмани обвила сеть, наконец-то охотникам удалось поймать истинного Рахмани. Наверное, боль была страшная, раз даже Снорри в трех десятках шагов различил, как скрипят зубы его друга. Сеть облепила ноги, замедлила вращение кокона и начала сжиматься. Серые капюшоны взвыли от радости.
Снорри хватался за камни из последних сил. Его неудержимо тянуло вперед, туда, где вихрь ломал в крошки сучья и коряги. Туда, где листья и иголки уже не порхали свободно, а скручивались непроницаемой зеленой стеной, колоссальным веретеном, туда, куда проваливались все звуки.
— Снорри, держись… — это прозвучало как приказ, прямо в голове у человека-водомерки. Вор из Брезе уцепился длинными пальцами за скальный обломок, изо всех сил обнял валун, вросший в землю.
Кипящее озеро плескалось позади, подбираясь к ногам, а в небе парила следующая сеть…
Рахмани удалось скинуть путы, он обжег ноги, но освободился и снова сместился в сторону, оставив на съедение следующей сети фантома. Снорри увидел, как это происходит, и его едва не вырвало. Сеть облепила двойника, повисшего в локте над землей, и начала стягиваться, как высыхающая на ветру кожа. А человеческая плоть, вернее, ложная плоть, эфемерная субстанция, полезла мокрым тестом сквозь натянутые ромбы жгутов. Двойник распался, сеть сожрала, высушила его и сама превратилась в сгусток черной крови…
А настоящий Рахмани потянул на себя истинное пространство. Взывая к огню, он не видел уже другого способа спастись от напасти: серых капюшонов было слишком много.
Снорри вспомнил, как это называется. Об этом рассказывал мастер Цапля, предыдущий глава воровской Гильдии города Брезе, пусть не покинет его удача на том свете! Мастер Цапля шепотом говорил о Слепых старцах, живущих глубоко под землей, которые умели силой мысли разрывать ткань мира…
Дому Саади до старца еще было очень далеко, но на берегу Кипящего озера явно происходили чудеса. На монахов, круживших, как шакалы, точно напали сзади. Громадная сосна треснула у самого корня и пронеслась, сминая все на своем пути, прямо к бешеной воронке. Там она и исчезла, будто ее засосало в никуда. Сосна повалила и придавила двоих нападавших.
Рахмани немедленно кинул в прорыв пучок огня. Над поляной с треском и воем кружило не меньше шести веретен, каждое высотой с двухэтажный дом. Но только один смерч был настоящий, прочие Рахмани творил для отвода глаз.
Монахи не стреляли, не кидали металл. Видимо, нунций объяснил им, что бесполезно тратить стрелы и пули. Или приказал брать сына Авесты живым…
С треском позади круга нападавших упали еще несколько деревьев. Веткой с монаха сбило набок капюшон. Пока его приятели не восстановили щит из отражений, Снорри наблюдал корчащееся долговязое существо с двумя парами суставчатых рук, сломанным тонким туловищем и полным отсутствием головы. Еще двое монахов ползли через брусничник, оставляя за собой багровые полосы, а один угодил в собственный щит-отражение и вывалился обратно скелетом.
Смолистый бор полыхал, черный дым поднимался клубами, а к вновь образовавшемуся центру вселенной стремилось все, до последней травинки и мошки.
Рахмани пел в коконе из вертящихся листьев и сучьев. Он пел, полностью отключив мозг, послав свое истинное естество безумно далеко, в прохладный скит, притаившийся под горой. Там, на корточках, у остывшего очага, сидел улыбчивый старик с зашитыми веками и смеялся над миром.
— Учитель… — прошептал Саади. — Я вернусь, учитель… Помогите мне, учитель…
— Тебе не нужна помощь, — не размыкая губ, ответил далекий призрачный старик, и призрачные дрова вспыхнули в костре от прикосновения его мизинца. — Ты возвращаешься, и мы рады тебе.
Больше ничего Саади не успел сказать или спросить, он даже не был уверен, состоялся ли этот диалог на самом деле, потому что миг спустя его старания увенчались успехом.
Он сумел.
Он разорвал ткань сущего. Пусть ненадолго, на несколько песчинок, но в течение этого краткого времени несколько сотен деревьев, кустов, верхний слой дерна и изрядное количество воды втянуло в разрыв.
Несколько десятков гязов сосняка превратились в голую пустыню. Рахмани боялся только одного — чтобы в дыру не угодил водомер, но тот надежно закрепился среди прибрежных скал.
Со своего места Снорри видел, как дымная воронка разделилась снова. Снорри везде видел повторения своего друга, он уже потерял им счет.
Два Мизинца старался следить за происходящим, но сквозь нарастающий рев ветра не заметил, как воды озера вздыбились позади него волной, высотой не меньше десятка локтей, и хлынули на берег. Снорри обжегся, нахлебался грязи и еле прочистил нос. За первой волной катилась вторая, водомер оглянулся и жалобно заскулил, представив температуру ожидающей его ванны.
Кипящее озеро поднималось на дыбы, миллионы фунтов воды затягивало в дыру, пробитую ловцом. Вода ударила в уцелевшие отражения и повалила их. Позади, за отражениями, уже никого не было.
Ткачи позорно бежали.
Посланцы ордена торопились, но не все успевали. Последняя заколдованная сеть, повисшая над лесом отражений, смялась, спуталась, сама поддаваясь бешеному вращению воздуха. Кровавый дождь заливал поляну, со свистом к центру мира пролетали птичьи гнезда, капканы и дикие звери со сломанными лапами.
Вор из Брезе распластался, утопив конечности в песок, насколько это было возможно. Вывернув в сторону жилистую зернистую морду, которая совсем недавно была непримечательным лицом, он злорадно наблюдал, как ловчая сеть вырывается из лап удирающих ткачей и мешает им скрыться.
Четверых затянуло в воронку. В последние мгновения, уменьшаясь в размерах, они верещали, как попавшие в капкан кролики. Снорри попытался себе представить, куда вынесло посланцев папы, и содрогнулся. Остаться живым, но превратиться в ноль, в ничто, в пылинку…
Отражения прогибались и рушились одно за другим. Сквозь прорехи к центру воронки, к Рахмани тянулись настоящие деревья, вмиг облысевшие, потерявшие листья и иголки. Мелкий кустарник вырывало с корнем, распадались муравейники, качались валуны. С протяжным скрипом по гальке заскользила упавшая набок карета. Уцелевших посланцев ордена стало видно. Они заметались на облысевшем берегу, с трудом удерживая свои серые балахоны.
