– Представить не могу, мне тридцать пять, - сказал Артур, словно пробуя на вкус эту цифру.
– Это хорошо, - уголками губ улыбнулся Хранитель. - Ты сумел дожить до зрелости.
– А я ведь сделал гитару! - рассмеялся именинник. - Ага, сделал и забыл вам сыграть. Ты хоть знаешь, что такое гитара?
– Анна мне говорила, что ты просил ее подобрать жилы… Это для музыки?
– Да, это для музыки… - Артур полной грудью вдыхал вечерний аромат, избавляясь от остатков хмеля. - Представь себе, Хранитель, я до сегодняшнего дня не знал, что такое счастье. Ты знаешь, что такое счастье?
– Расскажи мне. - Бердер утрамбовал в трубочку цветочный табак.
– Ха! Об этом непросто рассказать… Знаешь, пока я учился в школе, я гонял на мотоцикле и слушал рок. Девчонкам нравилось, что я их катал на байке, а мне нравилось, что можно легко менять девчонок. Это было потрясное время, Хранитель! А потом я решил сам выучиться играть на гитаре. Тогда я считал, что делаю это потому, что смогу играть как настоящие звезды, как Маккартни или даже как Хэндрикс… Всё это ерунда, теперь смешно вспоминать. На самом-то деле все мы выкобенивались, чтобы понравиться девушкам. Только и всего. В глубине души, вот здесь, - он постучал себя в грудь, - я понимал, что никакой рок-звезды из меня не выйдет. И байк, и гитара, и баскет - всё это было и продолжалось в институте… А потом началась эта дурацкая война, началось это побоище в Чечне, и никто ни хера не понимал. Никто не понимал, как такое случилось, что ушли войска и оставили всё оружие, и никто из толстожопых генералов, как всегда, ни в чем не виноват. А к соседям приехал гроб. В гробу был мой лучший друг, он был старше меня на два года. Когда его забрали, никто не сказал, что повезут в Чечню, он даже автомат в руках не умел держать! - Коваль всхлипнул. Снова начала кружиться голова - то ли от алкоголя, то ли от дурманящего дыма, что облачком висел вокруг Хранителя. - Ты понимаешь, Бердер, мы даже не смогли с ним проститься, так его изуродовали. Гроб приехал уже запаянный.
И тогда моя мать сказала, что она лучше даст себя убить, чем отпустит сына в армию. Мои предки продали всё, что могли, чтобы меня отмазать. Это было… Это было как обухом по голове. Я чувствовал себя полным дерьмом, понимаешь? Не потому, что мне было стыдно не идти маршировать, тогда уже многие косили, а потому, что я не знал, как смотреть в глаза дружкам, которые возвращались… И знаешь, я в первый раз тогда задумался, что такое счастье. Мы сидели втроем с мамой и папой, и я спросил маму: ну что ты плачешь, всё уже позади, не пойду я в армию. А она сказала, что для нее единственное счастье - видеть сына живым. А отец сказал, что, если я буду продолжать гулянки и вылечу из института, он ничего не сможет сделать. И я поверил…
Я не словам его поверил, а поверил, когда мы гроб с телом Сереги несли… И я забросил всё, в один момент повзрослел. Я хочу, чтобы ты врубился, Бердер, дело не в том было, что я испугался. Ты же знаешь, я дерусь, и убивать научился! Но подохнуть ни за что! Подохнуть, потому что наверху кто-то так за меня решил! Я за мать испугался и послал всё к черту - и группу, и байкерские тусовки, и баскетбол, и на дискач ходить перестал. Для чего всё это, я потом понял. Всё это для женщин, чтобы быть самым крутым и нравиться теткам. В этом вся соль. Всё, что мы делаем, даже когда не сознаем этого, мы делаем только для них.
Я пришел к папаше и сказал… Гляди, сказал я, я продал мотоцикл. Вот деньги. И гитару продал. А теперь скажи мне, в чем твое счастье? Неужели ты живешь, как мама, ради меня? Папка дал мне подзатыльник и ответил, что я длинный балбес. Я живу, чтобы была счастлива твоя мама, сказал он.
И когда я в эту тему воткнулся, я стал лучшим на курсе, прикинь! Это я, один из главных прогульщиков. Мне уже на четвертом предложили место в аспирантуре, потом я перевелся, но это другая песня… Я воткнулся, что всё для них, и надо стараться чего-то достичь, иначе ни одна нормальная девушка не захочет иметь со мной дело. Бердер, я работал, как черт… Наверное, я хорошо работал, раз до сих пор жив, правда? Ха-ха!
Но я ошибался в другом, Хранитель… Я всё время искал нечто особенное, понимаешь? Мне казалось, что моя жена никогда не станет домашней клушей. Она должна быть самой красивой, самой стильной, иметь престижное образование, как минимум знать английский… Я представлял, как мы вместе займемся дайвингом, горными лыжами… и всякой прочей лабудой. И мне казалось, что я нашел такую. А потом я сам посадил ее на мотоцикл… Ладно, к черту! Всё к черту! Сегодня я понял… Я понял, что зря подсмеивался над предками. Счастье, оно… совсем не в дайвинге и не в английском… Вот так.
Бердер выколотил трубку. На его загорелом скуластом лице ничего не отражалось.
– Я не понимаю многих слов, но я слышу твои мысли, Клинок. Я рад, что не ошибся в тебе. Прости маму Клавдию, она не хотела тебя обидеть.
– Да ерунда!
– Нет, не ерунда. Ничего не произносится случайно. И мама Клавдия знала, о чем я буду с тобой говорить…
– Мать вашу, что еще стряслось?! Если тебе пришло в голову расплавить Питер, то на меня не рассчитывай. Я лучше суну Мальвине башку в пасть!
– Мальвина не станет тебя есть! Речь совсем о другом… Пойдем прогуляемся до реки! - Бердер неожиданно взял Артура под локоть. - Мама Клавдия очень боится и попросила меня подготовить остальных…
– Да что такое?! Почему именно она?
– Потому что она занимается маленькими детьми. Поговорим сначала о тебе, Клинок. Ты поступишь так, как решил. Но ты не можешь уехать в Питер прямо сейчас. Во-первых, твоя рука. Во-вторых, я не отпущу тебя, пока мы не закончим с урожаем и не набьем на зиму дичи. Это месяц. Но это не всё. Мальвина донесет тебя до Ильменского пожарища, дальше придется идти пешком. Вокруг города живут тысячи ковбоев. Если насекомые увидят змея, тебя убьют. Ты научился неплохо драться, но ты не Качальщик и не сможешь остановить толпу! Исмаил соберет для тебя хоть сотню дикарей, но…
– Я не удержу их!
– Да, ты не Качальщик и не умеешь владеть толпой. Это невозможно воспринять. Ты освоил, как при помощи укуса травы управлять лишь одним человеком… Поэтому мы считаем, что тебе еще надо кое-чему научиться.
– Мы? Кому это так важно, чтобы я дошел?
– Важно мне и маме Клавдии. Нет, не пугайся, Слабых меток искать не надо. Если ты согласишься задержаться еще на год, я постараюсь научить тебя.
– На год?!
– Ты вправе уйти хоть сегодня. Но помни, что в Москве тебе повезло! Тебя предали люди, которых ты же освободил от волшебного сна! Исмаил предостерегал тебя, чтобы ты не пытался их разбудить! Книга никогда не врет - Проснувшийся демон только один. Эти жалкие насекомые наверняка погибли, а в Питере у тебя нет друзей. Папа Рубенс уступил власть губернатору…
– Ты не говорил мне об этом!
– А зачем? Послушай и поверь мне. Я тебя никогда не обманывал. Тебе надо научиться управлять дикой стаей. Не прирученным летуном, а дикой стаей! Тебе надо научиться убивать живое, не прикасаясь, и научиться скрываться там, где скрыться негде. И задерживать дыхание под землей. И наводить морок на толпу. И еще многое другое… Времени очень мало, я прошу всего год. Один год, Клинок!
