Семен Второй выехал врагу навстречу, мягко метнул, один за другим, три ножа. Четвертую зверюгу застрелил из лука Митя Карапуз. Поспорил с полковником на бутылку вина и попал точно в глаз. Ко всеобщему удивлению, Качальщик не спустился подобрать ножи.
– Надо срочно уходить, - сказал он, и Христофор согласно покивал. - Там, в кустарнике, их полно.
– Это следует записать, - потер бородку Свирский. - Я тридцать раз проходил в России через пожарища, но не видел, чтобы коровы сидели в засаде на утку. Летуны еще тудасюда…
– Походным! - скомандовал Артур, и Митя без напоминаний выдвинулся в авангард. Кони перешли на рысь. После виадука разбитый асфальт сменился темно-серым, пружинистым, почти не пострадавшим от времени покрытием. Коваль не помнил в России ни одной дороги, сохранившейся в таком идеальном состоянии. Не припоминал он этого материала и до Большой смерти, наверное, немцы изобрели позже, а русским, как всегда, показалось дешевле ежегодно латать старые дыры…
– Ты говори, святой отец, я слушаю, - дружески потрепал губернатор поляка по плечу. - А то знаешь, если на каждую мелочь отвлекаться…
– Теперь я вижу, что люди не зря признают за тобой власть, - хмуро отметил поляк, но спорить не стал, вернулся к своим римским похождениям. - Я понял, что один не найду потерявшихся братьев и не дойду до Польши пешком, - мрачно продолжал Кшиштоф. - И тогда я решил собрать самых лучших моих римских учеников, найти подходящую лодку и плыть морем. Но плыть не на запад, а на восток, по картам. Это была отчаянная затея, но я решил, что если мы пойдем вдоль берега, не выходя на сушу, то сумеем добраться до Черного моря и высадиться в земле украинцев. Я уговорил плыть со мной десятерых спутников. Многие были опытными рыбаками и умели управляться с парусом и веслами.
Мы вышли в Адриатическое море, угодили в шторм. Затем у нас сломалась мачта. Со всех сторон в трюм просачивалась вода, но наш кораблик плыл! Сначала мы пошли на юг, к оконечности Италии, чтобы видеть берег, а оттуда собирались свернуть к греческим островам.
Сперва мы увидели лесные пожары. Горели сотни километров леса. Лето выдалось не таким уж и влажным; мы решили, что пожары возникли сами по себе. Мне тогда и в голову бы не пришло, что кто-то мог нарочно поджечь леса. А затем впереди показалось настоящее кладбище древних военных кораблей. Их там несколько десятков, некоторые сидят на мели, другие лежат на боку на мелководье, но есть и такие, которые полтора столетия простояли на якоре… Итальянцы сказали, что эти железные горы приплыли когда-то из-за океана и вот уже сотню лет источают зловоние. Внутри кораблей живет зараза, их пушки набиты снарядами, а в трюмах плещутся целые моря нефти. Есть даже такие корабли, где на палубах стоят стальные стрекозы, на которых люди когда-то умели летать… Но в Италии нет Качальщиков, чтобы утопить корабли окончательно.
– Это то, Артур, о чем ты думал? - вставил прислушивавшийся к разговору Лева. - Ты спрашивал там, у польского Качальщика…
– Да, судя по всему, остатки одного из флотов США, - кивнул Артур. - Средиземноморская эскадра. Так что, пан Станислав, Кшиштоф считает, что земля могла раскачаться от нефти этих кораблей?
– Я тоже так мыслил, - насупился святоша. - Пока не увидел своими глазами, что на кораблях совсем недавно побывали люди. Кто-то забрался внутрь и выпустил в чистое море нефть. Нам пришлось забирать далеко на запад, чтобы не попасть в горящую воду. Но это еще не всё. Мы подошли к берегу и расспросили местных жителей. Дикие рыбаки поклялись мне, что один из больших кораблей раньше стоял на якоре в гавани острова Сицилия. А теперь он лежит на боку гораздо севернее, и жерла его пушек торчат из воды. С корабля свешивались канаты, и было заметно, что его тащили нарочно, словно хотели навредить, испоганить чистые земли Двух морей. А еще чуть позже, когда мы уже достигли земли греков, мы услышали взрыв. Это взорвался в заливе один из подводных снарядов.
Рыбаки из деревни видели, как несколько больших лодок, плюющих дымом, тащили за собой поврежденный военный гигант, а потом бросили его и ушли на восток. На лодках работали люди в черной одежде, с закрытыми снизу лицами. И головы их были обмотаны тряпками. Кто-то хотел выйти в море, чтобы помешать им, но люди в черном открыли огонь из пулеметов.
Тогда я спросил у своих римских учеников, бывало ли такое раньше, чтобы древние корабли теряли свои заряды, или выбрасывались на берег, или разбрызгивали по морю горящую нефть… И мои спутники вспомнили, что долгие годы на севере было тихо, но примерно два с половиной года назад дважды гремели такие взрывы, что земля вздрагивала на тысячи километров, а сияние от взрывов затмевало солнце…
– Что ж они раньше молчали? - перебил Артур.
– Ты прав, пан Кузнец. По времени выходило, что, когда Великое посольство достигло Франции, кто-то устроил два взрыва у них на пути. Люди в Милане видели, как по небу прокатились смерчи, а затем с запада, из Франции, пришли тучи черного пепла. Несколько недель подряд воздух приносил дыхание огня…
Артуру казалось, что он видит дурной сон. Ничего этого не могло быть, просто потому, что так не бывает. Потому что необразованным пиратам в чалмах просто незачем проникать на тысячу километров вглубь зараженной территории и взрывать нефтепровод. А судя по рассказу, кто-то постарался и уничтожил колоссальную нефтебазу… А три года спустя эти же загадочные басурманы скидывают в залив начинку миноносцев и сливают сотни тонн дефицитнейшего топлива. Но кто-то этот подвиг совершил…
– Что было дальше?
– Мы свернули на восток, прошли между греческими островами по древним картам. Мы раз пять приставали к берегу, намереваясь поговорить с местными жителями, но натыкались лишь на пожары и следы войны. И там жили не дикари, пан Клинок. Я видел крепкие дома, храмы и ухоженные поля. А еще я видел трупы многих убитых - не только мужчин, но женщин и детей. Я почти ничего не знал об этой земле и не знал, с кем на востоке они могли бы воевать столь жестоко. А потом на месте одного из боев мы натолкнулись на тела людей в шароварах и повязках на лицах. Раньше мы не встречали трупов иноземцев.
До того случая мы считали, что только звери могут рвать животы беременным женщинам, мужчин сажать на кол, а детям выкалывать глаза. Но оказалось, что они не звери, а такие же люди, как мы.
Ты слышишь, пан губернатор? Было ли у вас, в России, так, чтобы один город напал на другой, и всем детям побежденного города перерезали глотки? Мы случайно встретили нескольких спасшихся стариков. Сначала они хотели убежать от нас, но потом поняли, что нас не надо бояться.
Старики увидели Крест и вышли из укрытия.
Никто из нас не понимал их речь, тогда они принялись рисовать на песке. Рисовали лодки и людей с закрытыми лицами. Это не были дикари и не звери, пан Клинок. На одеждах убийц были начертаны непонятные буквы, они владели дорогим оружием, и вдобавок один из них нараспев читал остальным книгу. Дикари не читают книг.
Мы прошли еще дальше на восток и на север, везде держась берега, пока не достигли удивительного и печального места. Мы приплыли туда, где море сужалось. Карта не обманула. Там, у причалов, лежали и торчали из воды сотни, если не тысячи мертвых кораблей. Настоящее кладбище. Пока мы пробирались по каналу, всё время видели прекрасный город Двух Башен; я забыл, как он назывался до Большой смерти. Город огромен, пан Клинок, я никогда не видел такого скопления домов. Несколько моих людей решили выкупаться. Их ужалили медузы, и нам пришлось пристать. Мы надеялись встретить жителей, попросить у них лекарство…
