– Стоп! – рявкнул «инвалид». – Женщина, вы
что, утверждаете, что это ваша сумка? Тогда вы тоже арестованы!
– Это еще с какой стати? – Надежда
подбоченилась. – У меня же сумку украсть хотели – и я же еще и виновата? И
вообще, ты кто такой? То с одной ногой, то с двумя!
– Точно, сообщница! – повторил подручный
«афганца».
– Вопросы здесь задаю я! – рявкнул «инвалид» и
помахал в воздухе каким-то красным удостоверением. – Майор Сопрыкин,
Госнаркоконтроль! А вот вы… вы, значит, утверждаете, что это ваша сумка? А что
в ней находится?
– Известно что! – Надежда принялась перечислять,
загибая пальцы. – Во-первых, костюм летний, нарядный, цвет серо-голубой,
бельгийского производства, почти новый… потом платье выходное, вечернее,
брусничного цвета, фирмы «Вивьен Вествуд», между прочим… немереных денег стоит…
туфли черные на высоком каблуке, производство Италии… потом еще кое-что из
одежды, но это так, вас не касается… а дальше подарки… рубашка для мужа,
голубая, галстук итальянский, шелковый, ручной работы – это тоже для мужа…
– А вот мы сейчас посмотрим, какие там у вас
подарки! – злорадно проговорил майор. – Башмаков, открыть сумку!
– Она на замок закрыта, – сообщил один из
подручных, наклонившись над сумкой. – Вскрывать?
– Вскрывай!
– Это с какой стати вскрывать?! – воскликнула
Надежда. – Сразу видать, что не ваше имущество! Это моя сумка, и я ее
вскрывать не позволю! Она почти новая, я ее только пять лет назад купила! И
зачем вскрывать, когда у меня ключ имеется? – И она протянула маленький
ключик подручному майора.
– Подходит! – радостно проговорил тот, вставляя
ключ в замочек.
– Точно – сообщница! – повторил его коллега.
Башмаков расстегнул сумку, и наркополицейские наклонились,
разглядывая ее содержимое. Белобрысый попытался под шумок улизнуть, но
бдительный майор на корню пресек эту попытку.
– Еще там две мыши должны быть, – как ни в чем не
бывало продолжала Надежда Николаевна, – одна серая, другая белая…
– Какие еще мыши?! – с ненавистью процедил майор
Сопрыкин, выпрямляясь.
– Обыкновенные игрушечные мыши. Пропитанные специальным
составом, привлекательным для котов…
– Правда, товарищ майор – мыши… – сообщил
Башмаков, роясь в содержимом сумки. – Как гражданка и докладывала, одна
серая, другая белая… и пахнут какой-то гадостью…
– Ничего не гадостью, – обиделась Надежда, –
вовсе не гадостью, а специальной отдушкой для котов…
В наступившей тишине раздался смех.
Это смеялся Сережка Динамит.
– Ну что, взял, майор? – проговорил он,
отсмеявшись. – Что у тебя есть?
– Ничего, Динамит, ничего! – отозвался «инвалид»,
двигая желваками. – Я за тобой буду следить днем и ночью, и я тебя возьму
с поличным! Не будь я майор Сопрыкин…
– Ну-ну! Это мы поглядим! А сейчас у тебя ничего на
меня нет, так что вели своим сявкам, чтобы сняли с меня браслеты! – И он
вытянул вперед руки в наручниках.
– Эй, вы чего это его отпускаете? – забеспокоилась
Надежда. – Он ведь сумку у меня украсть хотел! Прямо средь белого дня! И
насчет этого как бы майора у меня тоже имеются подозрения, что он никакой не
майор, а сообщник…
– Гражданка, лучше уходите подобру-поздорову! –
процедил майор, побагровев и скрипя зубами. – Уходите, пока мы вас не
задержали за… за что-нибудь!
– То есть как – уходите? – возмутилась
Надежда. – А сумка?! Сперва сумку мою отдайте!
– Сумка – это вещественное доказательство… –
неуверенно проговорил Башмаков.
– Какое еще доказательство?! – воскликнула
Надежда, подбоченившись. – Я весь город переверну! Я до прокурора дойду!
Сейчас же отдайте мне моих мышей!
– Ладно, Башмаков, отдай ей эту чертову сумку! –
неприязненно произнес майор. – Лишь бы больше мои глаза ее не видели! Все
равно это никакой не вещдок!
Надежда схватила свою сумку, торопливо застегнула молнию и
вышла из камеры хранения с видом победителя.
Освобожденный Серега Динамит сделал милиции ручкой и был
таков. Майор, он же инвалид афганской войны, он же ветеран Чечни, с ненавистью
поглядел ему вслед. Его подручные мигом собрались и тоже уехали на машине.
Пожилой милиционер уселся на свой продавленный стул и снова сделал вид, что
заснул. Надежда отошла подальше, борясь с желанием показать вслед вредному
майору язык.
Сумка приятно оттягивала руку. На дне ее где-то завалялся
мобильный телефон, вспомнила Надежда, надо бы позвонить мужу.
– Ну? – Антонина схватила ее за руку. –
Говори код!
– Ой, чуть не забыла! – спохватилась
Надежда. – Вот, держи. – Она сунула блондинке бумажку с
цифрами. – Только сейчас туда не суйся. Вот устаканится все, тогда и
заберешь.
– Ага, – с презрением заметила Антонина, – ты
за кого меня держишь? Сиди тут, никуда не уходи, пока я не проверю…
Она напихала старых газет в пустой пакет с Микки– Маусом и
удалилась, чтобы вернуться через пять минут.
– Все путем, я исчезаю, дел полно, надо начальству
доложиться, пускай они сами пожар тушат. Пока, девочки!
– Ну вот, – Надежда ласково погладила
сумку, – и нам пора.
– Куда? – тоскливо спросила Анфиса.
– Уж не знаю куда ты, а я – домой, – сухо сказала
Надежда, – у меня кот скучает, муж с работы скоро придет, сама я не евши,
не пивши, да и помыться бы не мешало. Уж про то, чтобы прилечь хоть на часок, я
и не мечтаю.
Мебельный фургон резко затормозил, и Виктор Бегунов едва не
вылетел из кресла. Жилистый мужик лет шестидесяти, сидевший напротив, уставился
на него и проговорил:
– А ты кто таков? Навроде мне твоя личность незнакомая!
Виктор только было открыл рот, чтобы сочинить какую-нибудь
правдоподобную версию, объясняющую его присутствие в этом фургоне, как вдруг на
помощь ему пришел здоровенный детина в комбинезоне, судя по всему, бригадир
грузчиков:
– Это он вместо Мишки Косого пришел. Валька Мишкина
вчерась говорила, что вместо него придет то ли братан, то ли друган его… Верно
говорю?
Виктор что-то невразумительно проворчал вместо ответа.
– А Мишка чё, запил опять? – деловито осведомился
пожилой грузчик.
– Да это уж как водится… – подтвердил
бригадир. – Ты же знаешь, Митрич, сегодня двадцатое число, а он по
двадцатым числам завсегда запивает…
– Так он же вроде подшился? – засомневался Митрич.
– Ну так что ж с того? Вон, Филька Кошкин, аж три раза
подшивался – и все одно по новой запивал!
– Эка вспомнил! Филька уж год как помер, на
Богословском кладбище отдыхает!
