– Вы наблюдательны, господин Молин. – Пай Ли чуть поклонилась, скрывая улыбку. – Любой ученый, и самого высокого дана, совершает ошибки. Это лишь цена за открытия, не так ли? Вы сами подсказали Стасову путь решения – проверить колонии порченых, и он бы еще очень долго их проверял, если бы мы не встретились. Что составляет здоровый фундамент семьи, господин Молин? Традиции! В традициях узкого круга китайских семей, я имею в виду – влиятельных семей, естественное деторождение не считается преступлением…
– Так вы сами?..
– Разумеется, это запрещено Демо-департаментом ООН и точно так же преследуется в моей стране. Однако законы люди издают, а традиции создают людей. Солидные кланы не могут допустить риска подмены, а политическая игра, господин Молин, – слишком серьезное дело, серьезней любой войны. Я буду с вами абсолютно искренна, минимум шесть поколений моей семьи практикуют криминальное деторождение. У нас и у некоторых наших друзей достаточно денег, чтобы под вывеской элитного инкубатора спрятать родильный дом.
– И каков результат? – для порядка поинтересовался я. То, что она ответит, я знал заранее.
– Всякий результат подобен палке о двух концах, не так ли, господин Молин? В клане Ли нет пробоев… – Она выразительно притихла, давая мне закончить мысль.
– Но… у вас рождаются мутанты, не соответствующие… – Я уже понял, что не угадал.
Пай Ли покачала головой, сыновья синхронно отхлебнули кофе.
– Это побочный эффект, против Демо-полиции мы бессильны. Дети с врожденными нарушениями точно так же, как в Европе, получают компенсации и выбывают из активного социума. Самое страшное последствие заключается в сексуальной деформации. Я – натуралка, а младшая моя сестра порченая, как и двое двоюродных братьев, как и мои сыновья… – Последние слова она произнесла с видимым напряжением.
Я потрогал кончиком ботинка упавший ган, отхлебнул пива, заглянул в тоннель. Звери покуривали вокруг экструдера, гранатомет Медведя чуть слышно посвистывал в боевом положении.
– Вам приходится это скрывать?
– На семью не может упасть даже малейшее подозрение, господин Молин.
– Я чувствую себя готовым трупом, госпожа советник.
– Вы могли стать трупом в Нигерии или час назад. Мой сын предлагал распылить транспорт, как только вы сели на Марсе.
Я поежился. Святые яйца, каким посмешищем выглядела наша диверсионная операция!
– Что вам нужно от меня?
Один из братьев уложил в гнездо пластинку носителя. Над столиком в перекрестии зеленых лучей появилась до боли знакомая фигура в кресле-качалке.
– Не пытайтесь отвечать! – предупредила советница. – Это запись. Господин Стасов слишком боится собственных вирусов.
«Добрый день, Максим. Надеюсь, вы живы. Извините за накладки. Если захочется в чем-либо меня упрекнуть, вспомните: это вы ко мне пришли за помощью, а не наоборот. Я свои обещания выполнил, вы беспрепятственно покинули страну и, смею надеяться, не заметили погони. Кроме того, вы получите пансион, лучшую аппаратуру и лучших специалистов, которых любезно предоставит ваша собеседница. Я облегчу уравнение, Максим. Вы – единственный из пробитых, кто, предположительно, может выровнять ситуацию. Я сказал „предположительно“, но у правительства нет времени разыскивать по карантинам людей, которые входили вместе с вами в число первых тестеров „барабана“. Вашим геномом будут заниматься, пока вы не вернетесь в прошлое. Снейка продержат в тюрьме столько, сколько будет необходимо. Если вы не появитесь по истечении десяти дней, возникнет вероятность, что не появитесь и в следующие десять лет. Мои партнеры попытаются вызвать искусственный пробой, но это крайне нежелательно. Может возникнуть не взрослый Молин, а ребенок или ваша бабушка. Я буду ждать Максима, и не я один».
Изображение сместилось. По другую сторону дачного столика сидела Жанна в белом открытом платье.
«Макс, я так готовилась… Теперь не знаю, что сказать. Послушайся Изи, все это кажется настолько диким, но он прав! Пусть они первыми получат формулу, пусть имеют монополию и продают вакцину всему миру! Они заработают миллиарды, если пробой удастся остановить, но зато мы избегнем войны. Для них деньги важнее сибирской тундры, отрежут кусок Тибета, подсыпят грунта в океан, придумают что-нибудь… Макс, мы нашли кое-что. Первые Ванны очистки носили имя Льва Шлеймана, он жил в конце двадцать первого века. Но Шлейман опирался на изобретения Константина Бабичева, который, в свою очередь, работал в клинике Лессингтона. Был еще такой Антон Зинуля, якобы он первый добился устойчивого иммунитета к драгу… Почти нет упоминаний об этих людях в архивах, это было слишком давно. Я не о том… Прости меня, что так вышло, Изи просил заранее не говорить. Если ты вернешься и не передумаешь, если ты еще захочешь поговорить о нас обоих, то… Понимаешь, никто об этом не говорит, но обратный переход поддается контролю! Изи выяснил: если ты захочешь, то методика уже разработана, ты сможешь остаться со мной …
Я сидел, разинув рот. Китайцы дипломатично шептались в уголке. В центр проекции вернулось лицо Стасова.
«Надеюсь, уравнение облегчилось. Выбор невелик. Можете снять шлем и подняться на поверхность, тогда наши мелкие заботы очень скоро перестанут вас затрагивать. А произойдет следующее. Пусть ваша собеседница поправит, если я ошибся В прогнозе. Спустя какое-то время они выведут пульсатор в космос и первым импульсом сместят солнечные батареи Содружества, обеспечивающие энергией шестнадцать баз на Венере и Меркурии. Причем прибор будет находиться на одном из сотен стандартных кораблей, и вычислить его окажется невозможно. Последует ультиматум России. Вторым импульсом сместят орбиты нескольких астероидов, спровоцировав их падение в океан у восточного побережья США, подальше от собственных границ. Америка вступит в войну, Содружество расколется. После второго залпа пульсатор будет уничтожен, поскольку для верной поляризации сил прибору требуется строго определенная точка пространства.
Алгоритм дальнейших событий раскрывать не стану, глобальные пертурбации не для вас. Люди, которые пошли за вами, будут убиты спустя несколько минут. События представят следующим образом. Шайка российских порченых, наглотавшись тяжелого допинга, захватила мирный корабль Китайской республики, убила столько-то мирных граждан, требуя «очистить Марс от проклятых желтокожих»… Я прошу прощения у вашей собеседницы. Китайская сторона потребует извинений и миллиардных возмещений. В какую сторону качнется общественное мнение в Европе относительно порченых, предугадать несложно… Макс, я продолжаю считать вас человеком, которому не все равно».
Запись окончилась. На пластинке накопителя вспыхнул красный огонек форматирования. Я почувствовал, что, если немедленно не глотну чего-нибудь покрепче пива, начисто потеряю способность соображать. Младший из братьев подтолкнул малюсенький тюбик «Хенесси». Пай Ли закурила ароматическую сигаретку. Слишком уж складно все получалось, даже не складно, а стык в стык. Годами сотни ученых корпят над агрегатом, способным сдвигать планеты, а потом приходит необразованный зверь и получает такую игрушку ни за что, за обещание поковыряться в прошлом. Нет, явно тут закопан второй слой, который мне не хотят… Ну, конечно! Я отшвырнул пустой тюбик.
