Молина окружили люди без лиц. Он открыл рот для приветствия и получил прикладом в ухо…
После он подпрыгивал на заднем сиденье, запрокинув разбитое лицо, а длинный особист, что допрашивал его на базе, держал на его глазу ледяную примочку.
– Где… где Шаулина?
– Не рыпайся, скоро увидитесь. Нам нельзя оставаться, там скоро весь горотдел соберется.
– А этого… Бархата взяли? Дай мне с ним поговорить!
– Не наговорился еще? Убит он.
– А Андрей?
– Симоненко? Под арестом.
– Как же?..
– Эх, врезал бы я тебе, майор, от души! Из-за твоей дурацкой самодеятельности вся операция пошла к черту!
Молин не без труда приподнял заплывшее веко. Опять его выставили виноватым, но это ерунда. Главное, что цела бутылочка, завернутая в платок.
– Сейчас едем в госпиталь, там тебя срочно хотят видеть.
– А почему?..
– Потому. По твоей милости омоновцы застрелили знаешь кого? Абалишина. Слышал о таком?
– Нет…
– Вот именно. Лезешь, куда тебя не просят. По документам он помощник депутата Думы, фамилий тебе ни к чему. Этого кадра эфэсбэшники почти год вели, ни с какой стороны не могли подъехать, там прикрытие такое… Сигналы не раз поступали, что всплывают кое-где разработки Конторы, но реально уцепились лишь недавно.
– Зинуля?
– При чем тут Зинуля?! – отмахнулся офицер. – Придумали, понимаешь, водичку для облегчения ломки! По мне, так этих наркоманов разок в кучу собрать и… Тут чисто жадность сработала, кинул начальник ваш зятьку косточку на бедность, это ерунда по сравнению с делами Абалишина. Сто лет прошло бы, пока они там путного чего добились бы. Если б ты их не спугнул, мы до конца могли бы размотать!…
Вукич лежал, замотанный бинтами, как снеговик, лишь острый нос торчал из подушки. Молину уступили табурет. Вся группа в сборе: Костин, Пильняш, Заведин… Кого-то он не видел больше года. Сдержанно поздоровались. Шаулина сидела в изголовье, еще двое из первого отдела – на стульчиках, при входе в палату.
Молин вытаращил глаза. Возле капельницы, бок о бок с медсестрой, суетился Арзуев. Главный мельком кивнул, почмокал губами, не одобрил синяки. Он-то когда успел из Дагомыса?
– Вот так, Макс… – Вукич скосил глаза, речь давалась ему с напряжением. – Принимай группу, майор…
Молин находился в полнейшей прострации. Ребята сопели, словно двоечники перед поркой, Светка промокала Владу пот со лба.
– Парни… на десять минут… – Раненый закашлялся, на губах выступила кровь. – Доктор, ты тоже… пожалуйста.
Остались втроем, Шаулину Влад цепко держал за руку. Побелевшие пальцы его буквально впились ей в запястье. Старший, вне сомнения, испытывал жуткую боль. Максим придвинулся вплотную. В который раз за истекшие сутки он чувствовал себя полным идиотом.
Шаулина приложила палец к губам: молчи и слушай! Майор выглядел так, будто огромным насосом из него выкачали половину живого веса, а оставшееся покрыли известкой. Из известки бледные усики торчали, как щетинка старой зубной щетки.
– Такое дело, Максим… Обязательно повторишь опыт, пятьдесят тысяч кубов я для тебя сохранил, заберешь в нижнем ящике… Чтоб не считал меня врагом прогресса… – По вискам майора струился пот, запавшие глаза смотрели в потолок. – Курс подготовки у Анны, в одиночку не пытайся… Временно, пока я не поднимусь, назначаешься Старшим, приказ подписан. Сперва закончишь лечение, там получишь инструктаж и допуски… Костин после догуляет, отправитесь с ним на Алтай…
– Влад, что с тобой случилось? Светлана показала Максу кулак.
– Потом… Неважно… – Вукич сглотнул. На его небритом горле тяжело вздрагивала вена. – Макс, дело не в «барабане», точнее, не только… Примешь должность, прогони результаты алтайской серии, ты поймешь.
– Я все ему покажу, не напрягайся! – Шаулина плакала.
Вукич снова зашелся в кашле. Позади распахнулась дверь, Молина оттеснили белые халаты. Он сжал виски, правое ухо пылало. Вот так, и никакого смысла прятать пузырек! Если бы кто-нибудь еще удосужился объяснить, что происходит, которая из команд наконец берет верх и на чьей стороне ему предстоит дальше играть…
Ребята рядком расселись на топчане в коридоре. Завороженно рассматривали его сливоподобное ухо, подбитый глаз и вымазанную в крови одежду. Медики бегом закатывали в палату нечто громоздкое, на маленьких визжащих колесах. Дергая щекой, просеменил посеревший Арзуев, на ходу натягивая перчатки. В дальнем конце коридора показались трое: первый, низенький, шел, стремительно отбрасывая локти, точно гребец на байдарке, остальные поспевали за ним вприпрыжку. Зрение у Макса затуманилось, он отчаянно старался проморгаться, но фокус никак не налаживался. Который раз пронеслась далекая барабанная дробь. О нет, только не теперь! Вдобавок жутко хотелось пить. И спать…
Группа вытянулась по стойке «смирно».
Махавший локтями крепыш остановился вплотную. Молин узнал генерала. Он попытался принять вертикальное положение, но туловище никак не желало слушаться.
– Сидите, сидите! – Хозяин Конторы выглядел чудовищно постаревшим, из-под спортивного костюма торчал на груди краешек клетчатой сорочки, на подбородке отрастала беспорядочная седая щетина. Макс подумал, что впервые с ним говорили лично и впервые лично пожали руку.
Выскочила красная Шаулина, сморкаясь в платок. Макс обнаружил в себе очередную перемену. Драться ни с кем не хотелось, хотелось лечь, сунуть голову под подушку и послать всех к черту. Он поймал себя на странном ощущении: цельная картина окружающего мира распадалась на отдельные фрагменты. Иногда он только видел, звук пропадал начисто. Вот Света, плачет и от слез стала почти красивой. Вот Арзуев, выстригает ему волосы на затылке, промокает рану какой-то жгучей гадостью, говорит сердито. Вот они едут с Шаулиной в машине, а магнитола поет голосом Агутина.
Молину купили двойную шаверму, он проглотил, не жуя, выпил залпом три чашки кофе. Начиналось свинцовое утро.
– Ты на особые откровения не рассчитывай! – Шаулина, отвернувшись, пыталась спасти остатки косметики на лице. – Влад представлен к ордену… Когда выкарабкается, займет место начальника отдела. Он нам очень помог. Еще два года назад, когда планировали второй «Алтай», парни из ГРУ взяли в Чечне одного араба, неважно откуда… Так вот, в программе подготовки смертников обнаружилось нечто знакомое. Улавливаешь?
Молин кивнул.
– Хорошо. Дальше сам додумаешь. Но Вукич нащупал нитку еще раньше. У него была знакомая, попалась на крючок, насчет работы. Пришла по объявлению – полный зал народа, угощают пирожными, веселятся, в ладошки хлопают…
– Можешь не продолжать.
– Да, ты же у нас сообразительный! Сперва он пришел к нам. Мы отправили к этим фирмачам человека, проверили. Все сходилось. Потом Вукич явился к вашему бывшему патрону и заявил: или берите в долю, тоже кушать хочется, или я звоню в ГРУ. Ребята, конечно, его страховали…
