Они находились в тесном, темном и грязном помещении,
которое, возможно, когда-то было дворницкой. В углу были свалены мешки с
цементом – вероятно, кто-то уже откупил этот подвал и собирался в ближайшее
время начать ремонт, чтобы устроить здесь какую-нибудь мастерскую или даже
маленький магазинчик.
Селиверстов тяжело дышал и затравленно оглядывался по
сторонам. Видимо, от перенесенных побоев у него в голове все перемешалось, и он
не понимал, где находится и что с ним, собственно, происходит.
Надежда решила воспользоваться этим состоянием
подозреваемого и провести импровизированный допрос. Для начала она уставилась
на него пронзительным рентгеновским взглядом и проговорила загробным голосом:
– Покайся, Василий, сними с души грех!
– Чего?! – недоуменно переспросил Селиверстов. –
Вы вообще кто? Чего вам от меня надо?
– Правду! Мне надо, чтобы ты рассказал всю правду о том, что
ты совершил во время корпоративной вечеринки!
– Отвяжись от меня, тетка! – взвыл Василий.
– Вот как? – Надежда сверкнула глазами. – Не
хочешь говорить правду? Тогда я сейчас закричу, и этот носорог спустится сюда и
переломает тебе все кости!
Действительно, за грязным подвальным оконцем промелькнули
ноги в пудовых ботинках, донесся топот владельца джипа, который кругами носился
по двору, как бешеный бык, с явным намерением кого-нибудь затоптать.
Селиверстов вздрогнул, отступил к стене и проговорил:
– Это все из-за женщин...
Вася Селиверстов был единственным сыном матери-одиночки. Он
рос послушным, любящим сыном, кроме того, на редкость красивым мальчиком, и
мать в нем души не чаяла. Все свои силы, все средства она расходовала на то,
чтобы сделать Васину жизнь счастливой и наполненной. Она работала бухгалтером
на небольшом заводе и умудрялась на скромную бухгалтерскую зарплату покупать
сыну самые лучшие продукты, самую модную одежду, устроила его в хорошую школу,
а позднее – в престижный институт...
Тут-то и грянул гром.
Оказалось, что причиной их семейного благосостояния было не
умение матери экономно вести хозяйство, а ловкость, с которой она влезала в
карман родного предприятия. Причем делала она это не одна, а в сговоре с
несколькими сослуживцами. Был суд, и эту ловкость назвали хищением в особо
крупных размерах. Соучастники Васиной матери сумели вывернуться, свалив на нее
всю вину, и она получила большой срок. Жизнь на зоне не сахар, и она очень
скоро умерла.
Вася остался один, а он совершенно не умел жить один, он
привык к постоянной женской заботе и опеке.
Само собой, за этим дело не стало.
Красивого Селиверстова тут же подобрали, обогрели и окружили
заботой. Но беда была в том, что каждую свою женщину Василий невольно сравнивал
с матерью, и этого сравнения ни одна женщина не выдерживала. Мать была
преданнее, заботливее, внимательнее, сердечнее и даже, как ни странно, красивее.
Василий разочаровывался, уходил, затем встречал новую
претендентку на свое сердце, снова вспыхивал, влюблялся... и все
начиналось сначала: первое время все было хорошо, а потом начиналось заочное
соревнование с матерью, неизбежный проигрыш и расставание.
Конечно, в изложении Селиверстова история его жизни
выглядела совершенно иначе – у него получалось, что женщины, эти хищницы и
эгоистки, втирались к нему в доверие, чтобы заполучить его, Василия, в свое
полное распоряжение, а потом раскрывались их подлинное лицо, их махровый эгоизм
и душевная черствость, и бедному Васе ничего не оставалось, как порвать узы
опостылевшего брака...
Сложившаяся ситуация мучила самого Василия, и он в конце
концов обратился к профессиональному психологу.
– К Нелли Синицкой! – догадалась Надежда, вспомнив, как
встретила Василия в приемной.
– Ну да. – Он раздраженно кивнул. – Она провела
долгий курс лечения, взяла с меня уйму денег и заявила, что теперь все будет
по-другому, теперь я освободился от своей психологической зависимости...
На этот раз все действительно произошло по-другому.
– Я встретил ее, Светлану! – воскликнул Селиверстов,
завершая трагическую историю своей жизни. – Она показалась мне не такой,
как все остальные! Чистой, прекрасной, искренней! Я нашел в ней свой идеал,
женщину своей мечты! Ту единственную женщину, которую я искал всю жизнь!
Василий замолчал, по его лицу пробежало облако.
Светлана была несвободна, и она вовсе не собиралась менять
свою жизнь ради Селиверстова.
Василий привык к тому, что все женщины бросались в его
объятия, жертвуя всем и не думая о последствиях. Такое отношение казалось ему
нормальным и естественным. И когда Светлана прямо сказала ему, что не
собирается ради него всем жертвовать, – он был потрясен.
Как известно, настоящий мужчина смотрит на отказ как баран
на новые ворота.
– А тут еще этот... Гвоздь... – проговорил Василий
вполголоса с каким-то страдальческим выражением, как будто у него разом
заболели все наличные зубы.
– Гвоздь? Кто такой Гвоздь? – вскинулась Надежда,
вспомнив, что эту же кличку называли отморозки, лупившие Селиверстова.
Василий замолчал, словно к чему-то прислушиваясь.
– И что же произошло на вечеринке? – спросила Надежда,
не дождавшись ответа на свой вопрос.
И вдруг Василий, ни слова не говоря, бросился к двери и
выскочил во двор. Только сейчас Надежда поняла, что изменилось за время
исповеди Селиверстова: со двора уже несколько минут не доносился топот
разъяренного носорога. Видимо, он выпустил пар и удалился, осознав, что его
джипу больше ничего не угрожает.
Надежда устремилась следом за Селиверстовым, но когда она
выбежала во двор, того и след простыл.
* * *
Надежда Николаевна шла по улице в глубокой задумчивости и
вдруг буквально налетела на женщину с грудой картонных коробок в руках. Коробки
попадали на тротуар, одна из них раскрылась, и из нее посыпались разноцветные
резиновые шарики.
– Смотреть надо! – вскрикнула женщина скорее от
неожиданности, чем от раздражения. Настоящей злости в ее голосе не было.
– Ой, извините! – Надежда кинулась подбирать
рассыпавшиеся шарики. – Извините, задумалась...
– Надя? – Женщина с шариками замерла, уставившись на
Надежду. – Надя Любимова?
– Лебедева... – привычно поправила Надежда Николаевна и
вгляделась в ее лицо. – Ой, Лариса, это ты, что ли?
Она узнала свою прежнюю сослуживицу Ларису Скороходову.
Лариса работала в том же НИИ, что Надежда Николаевна и Таня Кнопкина, только в
отделе комплектации, то есть она подбирала по заказу конструкторов необходимые
тем микросхемы, транзисторы, конденсаторы и прочие детали электронных
устройств. Сейчас выглядела она неплохо – довольно полная, но свежая, румяная и
самое главное – жизнерадостная, в глазах у нее светились веселые искорки,
казалось, она в любую секунду готова заразительно засмеяться. Впрочем, и раньше
Лариска в институте слыла хохотушкой.
