Надежда едва удержалась от возмущенного возгласа. Как – на
вечеринке? Ведь Синицкая обещала разобраться с ее «детской травмой» – с трагической
историей про курочку Рябу, которую Надежда придумала специально для нее! А
сама, выходит, хочет под гипнозом вытянуть из пациентки ценную информацию про
ту вечеринку? Ну ладно же, мы еще посмотрим, кто кого переиграет!
– Вы находитесь в ресторане... – продолжала
Синицкая. – Что вы видите?
– Тарталетки с икрой... – проговорила Надежда сонным и
мечтательным голосом, – рулетики из ветчины с сыром... фаршированные
баклажаны... пармская ветчина с дыней... креветки в кляре... заливное из
судака...
– Достаточно про закуски, – раздраженно прервала ее
Синицкая. – Что еще вы видите?
– Эклеры, заварные, буше... – зачастила Надежда, –
трубочки слоеные и сахарные...
– Хватит о еде! – Синицкая повысила голос. – Вы
увидели высокую интересную блондинку в красном платье... Где это произошло? Что
вы теперь видите?
– Я стою в дамской комнате... – с сожалением
переключилась Надежда, – смотрю на свое отражение в зеркале... подправляю
губы помадой, прохожусь по лицу пуховкой с пудрой... разглядываю брови... пора
сходить к косметологу, брови уже очень заросли...
– Дальше! – поторопила ее Нелли Дмитриевна. – Что
происходит дальше?
– Рядом со мной появляется молодая женщина... светлые
волосы, красное платье... красивая...
– Вот это! – оживилась Синицкая. – Теперь подробно
и внимательно рассказывайте все, что вы видите!
– Она тоже смотрит на себя в зеркало... Она открывает свою
сумочку, достает расческу, поправляет волосы... потом достает помаду...
– Когда она открывает свою сумочку, что вы видите? –
проговорила Нелли Дмитриевна напряженным голосом.
Надежда Николаевна стала вспоминать, что же лежало в сумочке
Алены, и перечислять, как будто эти предметы находятся прямо у нее перед
глазами:
– Губная помада в золотистом патрончике... черная пудреница
от Шанель... тушь для чувствительных глаз... маленький флакончик духов...
название не могу разглядеть...
– А больше ничего? – В голосе Синицкой зазвучало
заметное разочарование.
– Кажется, больше ничего... – проговорила Надежда
сонным голосом.
– Не отключайтесь! Слушайте меня внимательно и отвечайте на
вопросы!
– Я слушаю...
– Нет ли в сумочке чего-то вроде фотопленки или компьютерной
флэшки?
«Ага! – подумала Надежда, оживляясь. – Вот что ее
интересует! Выходит, у Алены была при себе какая-то важная информация! Но когда
ее убили, в сумочке ничего не было... значит, это взял убийца? Что же это было
– какие-нибудь промышленные секреты или важные биржевые сведения? И какое
отношение к этому имеет сама Синицкая?»
Вслух же она совершенно честно ответила:
– Нет, ничего похожего там не было...
– Черт! – воскликнула Нелли Дмитриевна, нервно сжимая
руки. – Куда же она это дела? Неужели отдала кому-то другому? Или вообще
не принесла? Не может быть, ведь я ее полностью контролировала! – Она
снова склонилась над Надеждой и проговорила прежним настойчивым и властным
голосом: – Что происходит дальше?
– Она немного смазала помаду и попросила у меня салфетку. Я
дала ей пару бумажных салфеток и сказала: «Какое у вас красивое платье!» Она
улыбнулась, что-то ответила... я спросила, почему никогда раньше ее не
видела...
– Дальше!
– Она ответила, что пришла на вечеринку со своим другом, но
должна здесь встретиться еще кое с кем...
– С кем? – насторожилась Синицкая.
– Она не сказала... мы еще немного поговорили...
– Почему она отдала вам мою визитку? – нетерпеливо
осведомилась Нелли.
Надежда помолчала, как будто углубляясь в воспоминания, и
наконец проговорила:
– Я пожаловалась ей на проблемы с памятью, и тогда она
достала эту визитку, отдала мне и сказала... сказала, что ей самой она больше
не нужна...
– Не нужна? – удивленно переспросила Синицкая.
– Не нужна... – мстительно повторила Надежда,
почувствовав, что попала в точку. – Она сказала, что больше не нуждается в
услугах этого психолога... что теперь она совершенно свободна...
– Черт! – воскликнула Синицкая. – Не может быть!
Надежда молчала, ожидая следующего вопроса, но и Синицкая не
говорила ни слова, видимо, переваривая услышанное. Наконец она взяла себя в
руки и продолжила:
– Что было дальше?
– Мы расстались возле зимнего сада... она осталась там,
видно было, что она кого-то ждет, а я вернулась в зал ресторана...
– Вы не поняли, кого она там ждала?
– Кажется, в зимнем саду мелькнула фигура мужчины. Высокий
мужчина в темном костюме в узкую полосочку...
– Потом вы ее видели?
– Нет, – ответила Надежда не раздумывая. – Больше
я ее не видела...
– Куда же она пропала? – протянула Синицкая, отступая
от кушетки и подходя к своему столу. – Куда она пропала? И самое главное –
куда пропали бумаги?
Надежда лежала, стараясь не шевелиться.
Скоро ей это надоело. Руки и ноги затекли, в носу чесалось,
жесткая кушетка давила спину.
«Ну что она, совсем про меня забыла? – думала Надежда
раздраженно. – Неужели амнезия – это заразно, и теперь у нее самой
начались проблемы с памятью?»
Тут Синицкая, словно подслушав ее мысли, подошла к кушетке и
прежним властным голосом произнесла:
– Когда я скажу «три», вы проснетесь. Вы будете чувствовать
себя свежей, полной энергии, но совершенно забудете все, о чем мы говорили в
состоянии гипноза. Раз, два, три!
Надежда открыла глаза, удивленно огляделась и села на
кушетке.
– Ой, доктор! – проговорила она бодрым, жизнерадостным
голосом. – Кажется, я заснула. И так хорошо выспалась! Чувствую себя так,
как будто помолодела лет на десять!
– Ну и отлично, – ответила Синицкая с фальшивой улыбкой. –
Надеюсь, провалы в памяти больше не будут вас беспокоить. Я постаралась сделать
так, чтобы детская травма перешла с подсознательного уровня на сознательный,
тем самым освободив вашу психику...
– Детская травма? – переспросила Надежда и удивленно
заморгала: – Какая детская травма? У меня было счастливое детство, никаких
травм я не помню... разве что корью болела в четыре года...
– Вот как? – Нелли Дмитриевна взглянула на нее с
интересом. – Ну что ж, я рада за вас. Думаю, нужно будет провести еще один
сеанс, чтобы закрепить полученный результат. Моя секретарша свяжется с вами,
чтобы уточнить время...
