– Да нет, все так, Тем. Мне и самому жаль, что я припозднился…
– Ничего. – Он доверчиво взял меня за руку. – У вас будет своя Истень, может, даже лучше. Когда Дядя Горы меня спросит, я за вас поручусь. А вы, – он помедлил, собираясь с духом, – меня потом научите… ну, так… за спину нырять, драться?
– Научу.
– Спасибо! – В его глазах запрыгали радостные искорки. – А то у нас тут по-разному бывает… Ой, извините, я ваше имя не спросил!
– Игорь.
– Значит, здесь – Игир. Ну, пойдемте! Нам в штаб-квартиру «Дверей Истени». Это сперва к королевскому дворцу надо. А там вынырнем в наш мир.
И мы отправились ко дворцу. Пока шли, болтали о всякой всячине, в основном о книжках. Темка оказался очень начитанным парнем. Он даже сюда умудрился притащить одну.
– Вот, – протянул мне. – Это сборник, мое любимое.
– Так-так-так… – Я перелистал страницы с детства знакомой книжки. – Сурепина читаешь? Кто бы сомневался… «Залп с линкора», «Бастион на Штурвальной горе», «Фиолетовый натюрморт в пятнышках» «Внуки белого колибри»… – Мы переглянулись. – А Чесноченко тебе как?
– Да ну его… У него «Девочка и свет» ничего так. И «Крылоносцы сорока островов» – обалденная книга! – Глаза Артема загорелись и тут же погасли: – А после «Песен на траве» он в попсу ударился. Про детей ни фига не пишет. И в «Патрулях» Галку убили.
Я помню. Девочка-оборотень из «Первого патруля» – мой любимый персонаж. И Дашкин, если уж на то пошло, – та ужасно переживала, когда девочка погибла.
– А знаете, – Артем указал подбородком на город, – Истень, она к каждому своя приходит. Магистр «Дверей» говорит, что Истень – это мир, где человеку лучше всего.
– Так, значит, в Двиде тебе хорошо?
– Ну-у… – Мальчик закусил губу: признаваться, не признаваться? Наконец решился: – Понимаете, я когда Сурепина читал, мне тоже так захотелось. Чтоб своя страна и чтоб приключения. Только я писать, как он, не умею… И тогда я придумал свою книжку. Есть будто бы такой остров Двид, а на нем тирания. В озере сидит робот… его когда-то ученый придумал, чтобы обороняться от врагов. Только остров невидимый был, и враги его не нашли. А король робота себе присвоил и ученому яд подсыпал. Думал, что так всем будет лучше, понимаете?.. А когда жители бунтовали, робот ломал город. Это называлось «равновесие порядка»-И детям нельзя было вприпрыжку бегать, потому что роботу не нравилось. Их за это пороли!
Темкину болтовню я слушал вполуха. Роботы, ученые, короли – как раз для двенадцати лет. Интересно, подумалось мне, а взялся бы Сурепин писать такую книгу? Может, не у нас, может, где-нибудь в другом мире… Ведь получилось бы интересно.
– Потом что было? – лениво поинтересовался я.
– Потом появился мальчишка… вроде меня. Женька, первый рыцарь Оленя. Они, в смысле местные, понимаете?.. крали детей в нашем мире. Чтобы те будто бы сражались с роботом. Только ребенок ничего против робота не сделает! Тот огромный и железный. А потом их казнили. В назидание типа. Вот, мол, что бывает, когда против порядка и всякое такое. Только Женька сбежал, ему помог синий фламинго – это птица такая невидимая. А на Бастионе жили очень хорошие ребята. Они помогли – и робота победить, и воспитателей прогнать. А потом поклялись, что станут гвардией Оленя. Будут следить, чтобы никто не обижал детей. И чтоб все по справедливости!
– И эта мечта, значит, стала твоей Истенью?
Он кивнул.
– А как это случилось?
– Этого я вам не скажу. – Артем серьезно посмотрел на меня, и во взгляде его отразилась совершенно взрослая тоска: – Вам пока рано знать.
Мы остановились на перекрестке, пропуская малышню во главе с девчонкой лет семнадцати. Малыши галдели, пищали, гонялись друг за другом – в общем, вовсю радовались жизни. Как девчонка с ними управлялась, не представляю! Мы встретились с ней глазами, и она улыбнулась мне – кокетливо и немного смущенно.
– Здорово! Мне здесь нравится, – честно сказал я Артему.
– И мне тоже. Очень. Только я здесь долго находиться не могу… Истень не позволяет. Потом выкидывает обратно в наш мир.
– Ясно… – И спросил без всякого перехода: – Что у тебя с Марченко случилось?
Артем надулся:
– Так надо!
– Человека убить, значит, надо…
– Да не убивали мы его! – возмущенно выкрикнул мальчишка. – Что вы все придумываете? Так, невезунчика подкинули. И дэвом напугали. Потому что сволочь! При директоре улыбается, а в классе: «Пороть, пороть!», «Колония по вас плачет!» И подлянки эти вечные…
– Вас что, порют? – удивился я.
– Лучше бы пороли… Знаете, что он учудил? Он у Юльки в портфеле тетрадь нашел. Дневник типа. Это личное, такое, что никому показывать нельзя! А он перед всеми читать начал. У Юльки истерика была. Ну и что, он не урод после этого?!
– Урод, – искренне согласился я. На душе стало легко. Шестое чувство подсказывало, что в страшной гибели Марченко Артем невиновен. Меня подмывало спросить о дэвах и чупакабрах, откуда они берутся, но я решил, что пока не время. Захочет, сам расскажет.
Другое заинтересовало меня… С первых же минут путешествия я отметил одну несообразность. На улицах почти не встречалось взрослых. Иногда они мелькали на открытых верандах лавочек или кафешек, но, завидев Артема, торопливо прятались.
Я уже хотел спросить мальчишку, с чем это связано, как тот резко остановился.
– Вот дэв! Вляпались!
И, схватив меня за рукав, потянул в куст огромных – с тарелку – золотистых роз.
– Скорее!
Я замешкался, и это испортило дело.
– Стоять! – прогремел повелительный окрик. – Именем Рыцаря!
В нескольких шагах от нас стояли девчонки. Тонкие, голенастые, загорелые. Старшей – лет шестнадцать, остальным – где-то по четырнадцать. Старшая носила легкую юбку, топик и золотистый шелковый шарф. Младшие одевались попроще: шорты да футболка, у одной бело-зеленые цвета, другая в желтом и оранжевом.
Девочки направили на нас взведенные арбалеты. Все, кроме старшей. Ее арбалет болтался за плечами, а в руке она сжимала нечто вроде короткого удилища. Как-то я сразу почувствовал, что удилище это поопаснее стрел. Арбалеты выглядели игрушечными; в тусклом олове их рогов звенела жестокая сила, на кончиках стрел горели искры, но я знал, что при случае смогу увернуться от стрелы. Все-таки манаром быть неплохо.
А вот удилище – дело иное.
– Точка, Лера, – приказала старшая, – держите их на прицеле! Я разберусь.
И решительно зашагала к нам. Остренький носик, светлая кожа в веснушках, волосы с рыжинкой – она мне сразу понравилась. Была в ней располагающая прямота и целеустремленность. Когда она подошла поближе, я заметил, что у нее, как и у младших, на одежде вышит знак – бегущий олень.
