«Ну, дела!» – пронеслось в голове у девочки.
Что ему от дылды нужно?
Стараясь двигаться бесшумно, она подползла поближе. Крохотный Тилль едва доставал титаниде до подмышки, однако держался с достоинством.
– Я пришел, – чуть запинаясь, объявил он. – Вы обещали, что научите меня асурскому языку.
«Такая научит», – хмыкнула Тая. Асури же ответила с неожиданной серьезностью:
– Чтобы понять язык, недостаточно запомнить слова и научиться произносить звуки. Ты должен отчасти стать асуром. Готов ли ты к этому, малыш?
Тилль выпрямился и дернул подбородком:
– Не называйте меня малышом!
– Тогда пойдем.
Тая дождалась, пока они исчезнут в проломе забора, потом вскочила и побежала в обход по ей одной известной тропинке. Сад она знала лучше, чем кто-либо другой.
«Ну, дела! – вертелось в голове. – Да у них заговор!»
Наблюдательный пункт она выбрала удачно. Тилль и Утан были видны как на ладони.
Об этом вскоре пришлось пожалеть.
Уроки асурского языка Майя понимала довольно своеобразно. Тилль и сам не заметил, как оказался полураздет. Асури сидела рядом, обняв мальчишку за плечи.
– У асуров, – объясняла она, – нет правил, кроме правил крови. А правило крови одно: возможно все, что ведет к совершенству.
Выяснилось, что к совершенству вела Майина нагота. «Е» напевные, возмущенные «ию», безнадежно-сладостные «а» – урок асурского перешел в бог знает что. Тая смущенно отвернулась.
Нет, она придерживалась широких взглядов. Никто не мог назвать ее ханжой. Просто секс без любви, считала она, это ужасненькая мерзость. А любовь возможна лишь при гармонии душ. И вот так вот, с крабихой и дылдой реблягу-шистой – это ужасно.
А как это безобразно выглядит!..
Тая готова была бежать, но тут Майя и Тилль закончили возню (пожалуй, чересчур быстро, если верить Иркиным рассказам). Асури вновь рассмеялась и спросила у мальчишки что-то на асурском. Тот ответил, с трудом подбирая слова.
Жаль, что браслет-переводчик остался в комнате.
– Благодарю тебя, маленький человек, – сказала Утан на универсальном. – Ты открыл мне свое тело и подарил часть души. Но скажи ради бабочки, что тебя тревожит?
Тилль долго молчал. Наконец буркнул:
– Ничего не тревожит. С чего вы взяли?
– Ты был во мне. Четыре руки, четыре ноги, одно тело. Позволь стать нам одной душой. Что случилось?
– Ничего, – повторил Тилль. – Ничего, кроме того, что я предатель и трус.
– Рассказывай, маленький человек.
– Из-за меня человек попал в беду. Ну, этот… Бурягин в карцере сидит.
– Бурягин? – Асури задумалась, словно что-то припоминая. – Это юноша в каменном кубе среди подземелий?
– Да.
– Не бойся. Скоро ему не будет дела до твоего предательства. Обещаю.
– Ой, правда? Спасибо! Это будет очень порядочно по отношению к нему. А я еще Лютому на ребят стучал. Начповосу.
Тая зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть. Тилль! Так вот кто выдал ребят!
– Это человек крика, южного лица? – поинтересовалась асури. – Он никому не скажет, клянусь числом крови.
– Вы так добры ко мне!
Мало-помалу Тилль рассказал все. И о пуле Кассада, и о том, как юнги отобрали амулет. Постепенно он перешел к последним событиям: к неудавшейся засаде, к вызову юнг.
Майя слушала очень внимательно.
– Значит, ты боишься, – сказала она наконец, – что, увидев своих врагов, не сможешь сделать южное лицо гнева?
– Ну…
– А скажи… в том месте, где вы встречаетесь, найдется девять скал?
– Ну, да, это же Скалища.
– А восемь трав и пять головастиков? Впрочем, что ж я спрашиваю… Так вот, милый детеныш, знай: искусство доблести – древнее искусство. Я помогу тебе. Я научу тебя, как бить без промаха, как сражаться не думая. Но для этого ты сделаешь все, как я скажу. Обещаешь?
– Да, госпожа Утан. Ой… спасибо вам большое!
– Тогда слушай.
И она принялась что-то рассказывать на асурском. Тилль не перебивал, лишь иногда вставлял несколько слов. Тая могла поклясться, что слышала слово «Берику», что по-асурски означает «Велька».
А потом Тилль и Майя вновь занялись глупостями, и Тая потихонечку сбежала. Главное она выяснила.
Ей следовало как можно скорее найти Вельку. «Семейные» ссоры лучше было оставить до спокойных времен.
Глава 20
КРОВАВЫЕ МАЛЬЧИКИ
Когда с генералом случалось что-то неприятное, он прятался в хранилище наглядных пособий. Иногда неприятностей наваливалось много. Тогда Кобаль пропадал в хранилище по полдня, а то и больше.
Этим утром ему захотелось оттуда вообще никогда не вылезать.
А началось все с того, что к нему ни свет ни заря заявился Алексей Семенович.
– Две новости, – без предисловий начал он. – Одна плохая, другая совсем хреновая. С какой начать?
– Вали обе, – махнул рукой генерал. – Только сперва хреновую.
– Вам письмо. Вот оно.
Генерал пробежал его глазами и спрятал в карман.
– Так. Теперь плохо.
– Пропал парень из гауптвахты.
– Иди ты! – опешил Кобаль Рикардович. – Совсем?
– С концами. Камера пуста, замок нетронут, охрана ничего не знает. Ой, не нравится мне это…
Генерал-майору это тоже не нравилось. Вряд ли чакотский мальчишка мог бежать из камеры сам. Значит, помогли. Но кто? Пацанье корпусное? Друзья-сорвиголовы?
Или же?..
Это и предстояло сейчас выяснить.
Генерал шел коридорами Шатона, а над головой бубнило радио:
«…представляем фестиваль искусств на Хаджаллахе. Программу начинает рок-опера знаменитого композитора ал-Веббери „Мухаммед суперзвезда“. Уже налажен выпуск сувенирных чадр с символикой фестиваля и абстрактными изображениями актеров…»
В хранилище наглядных пособий воняло пылью и затхлостью. Со скамейки неодобрительно поглядывали учебные муляжи «Бдительная пенсионерка», «Нищий инженер» и «Незамужняя секретарша». «Прожженный дипломат» и «Беззаботный болтун» висели на стене. Вместе они составляли иллюстративный материал лекции «Разведка и контрразведка – курс молодого бойца». Вдоль стен тянулись стеллажи с поддельными штаммами сибирской язвы, антаресской холеры и корейской чумки. Над головой слышалось «пиу! пиу!» и «бдыщ! бдыщ!» – там висел макет обороны астероида (для детей до восьми лет). У окна помигивал лампочками мифур-генератор.
