Едва Дуй пересек пылающую границу пещеры, как бесчисленные твари, терзающие его, вспыхнули ярким огнем, и, от невыносимой боли потеряв сознание, он упал на гудящую под ногами землю. Вскоре он очнулся. С соседнего холма, высоко подпрыгивая и с треском круша вековые деревья, катился огромный мяч — черный камень с Ненужной горы… Откуда-то сбоку выскочила разъяренная старуха и вцепилась Дую в лицо своими длинными когтями.
… Черный камень гремел уже совсем рядом, и, бросив терзать свою жертву, колдунья, как привязанная, заметалась перед пещерой. Дуй, весь обожженный, окровавленный, даже отдаленно уже не напоминавший человека, на четвереньках пополз в лес и не увидел, как, прокатившись по старухе, гигантский каменный мяч с размаху, легко, будто пробка бутылку, залепил сияющую огнями дыру, и никогда не гаснущий костер погас.
… Напуганное лесное зверье и птицы быстро успокоились, поднятая в воздух пыль осела, а кое-как добравшийся до ручья черный человек полежал в ледяной воде и, тихо подвывая от жесточайшей боли, уполз к подножию песчаного холма, в густые заросли орешника.
7.
Прошло несколько лет, и природа словно возненавидела деревню, где жили пекарь и его жена. Последний год был неурожайным из-за сильной засухи, многие семьи голодали всю зиму. Весной стаявшие снега напоили землю, и люди с надеждой глядели в небо, на набегающие черные тучи. Но дни шли, а тучи, закрывшие солнце, все неслись и неслись над полями, заливая их не прекращающимися холодными дождями. Все посевы погибли, и люди со страхом думали о завтрашнем дне. Мужчины, сменив мотыги на ружья, целыми днями бродили по лесам в надежде подстрелить зайца или редкого теперь оленя, но мокнущие леса совсем опустели, и даже птицы попадались редко.
Разное говорили в деревне о том, почему так трудно стало жить. Старухи, шамкая беззубыми ртами, шипели, что это мстит людям потревоженный черный камень. Дети вовсю играли в страшного волка-оборотня, которого загоняли в западню охотники и которому всякий раз удавалось уйти. А мужчинам в лесу все чаще встречался высокий мрачный всадник с обожженным лицом — он придерживал коня и тяжелым взглядом смотрел на идущих ему навстречу людей. Объятые непонятным страхом, крепкие, сильные мужчины в панике пятились и, побросав ружья, бежали, не разбирая дороги, боясь даже оглянуться на странного, одетого в черное, человека…
Всю ночь грохотала гроза. К утру звучные раскаты смолкли, но мелкие капли, навевая тоску, уныло и монотонно стучали в окно пекарни. Услышав под окнами какой-то шум, пекарь вышел наружу, под моросящий дождь, и сразу очутился перед недобро гудящей большой толпой односельчан. Он встревоженно обнял за плечи подбежавшую к нему жену, и обратился к людям:
— Скажите, что вам нужно?
Вперед вышел глава деревенского совета и, отводя глаза, негромко заговорил:
— Ладислав, люди хотят, чтобы ты и твоя семья уехали отсюда, немедленно…
Пораженный пекарь обвел глазами ожесточенные лица.
— Но почему? Что мы сделали?
— Он еще спрашивает! — закричала какая-то женщина. — Где твое отродье? Где твой старший сын, а? Рыщет по лесам, нагоняя на нас тучи?
Толпа заволновалась.
— Ладислав, — снова заговорил глава совета, — люди считают, что во всех несчастьях, которые обрушились на деревню, виноват твой старший сын, и надеются, что когда вы уедете, он перестанет нас преследовать…
— Проклятого колдуна, дьявольское отродье — вот кого вы произвели на свет! — закричал, сжимая кулаки, здоровенный мужик. — В жизни я никого не боялся, а когда встретил в лесу вашего сыночка, из меня будто душу вытряхнули… Забыл, как меня зовут, бежал, как заяц, впереди всех!
Пекарь и его жена стояли, понурившись.
— Люди, даже если это и наш сын, мы не учили его этому… — глотая слезы, жалко пробормотала женщина.
— А нам что — легче от этого?! — закричал мужик, и все вокруг одобрительно загудели. — Убирайтесь из нашей деревни! Вы еще пятерых сыновей наплодили — чего нам от них ждать?
— Будьте вы прокляты! — закричали из задних рядов, и в голову пекаря, просвистев, попал камень.
Толпа напирала, и отовсюду неслись угрозы. Пекарь, выпрямившись, вытер голубую струйку, побежавшую по лицу, и горько заговорил:
— Люди… Никогда никому мы не желали зла, всегда помогали другим, делясь последним… Вспомните сейчас и об этом, а не только о плохом, и не проклинайте наших пятерых сыновей — не гневите Бога, ведь они еще дети, и ни в чем не виноваты… Если виноваты перед вами мы с женой, простите нас, люди… — Пекарь долгим низким поклоном поклонился притихшей толпе. — Мы уедем… если вы так решили…
Все стояли, переминаясь с ноги на ногу, и молча глядели, как семья пекаря грузит свой нехитрый скарб в телегу. Пекарь вынес из пекарни четыре лотка с горячей выпечкой. Его жена отнесла несколько булок в телегу, остальные переложила в подол своего чистого льняного фартука и, скорбно сжав губы, обошла передние ряды. Отводя глаза, крестьяне брали заскорузлыми руками горячий хлеб и прятали себе за пазуху это последнее угощение деревенского пекаря.
… Сгорбившись, пекарь повел за поводья коня, впряженного в телегу, на которой среди узлов, свесив ноги, сидела его маленькая жена. Потухшим взором женщина в последний раз взглянула на свой дом, на пекарню, из трубы которой еще тянулся в низкое серое небо дымок, и отвернулась. Пятеро ее светловолосых сыновей хмуро шагали рядом с телегой, и вскоре уходящие скрылись за холмом, за поворотом размытой дождями дороги…
Изгнание пекаря и его семьи не помогло деревне. Дожди по-прежнему заливали долину, смывая и унося в мутных потоках плодородные слои земли. В деревне, уже по колено стоящей в воде, начали гнить дома; люди, особенно дети, стали болеть и чахнуть, а в лесах появился наводящий ужас черный волк-оборотень из детских игр-страшилок. Измученные нуждой, болезнями и страхом крестьяне и не думали с ним бороться.
Деревня опять снялась с места и в поисках лучшей доли покинула эти края.
Провожая людей, горы враждебно молчали, и лишь однажды они подали голос — когда последняя телега присоединилась к длинному печальному обозу, по округе гулко пронесся чей-то злой торжествующий хохот, отвратительный и нечеловеческий…
Глава четвертая. Дети
1.
Солнце своими безжалостными лучами выискивало последнюю зелень, спрятавшуюся в чащах, выжигало ее, изгоняя все живое из желтых осыпающихся лесов, и день за днем все сильнее обнажало высокие песчаные берега реки, окружающей деревню.
Арине с моста были хорошо видны косяки рыб, которые метались по мелководью в поисках глубокой воды, но вода испарялась, а легкие белые тучки жадно подхватывал и уносил горячий ветер. Вчера в дальних лесах начались пожары, и Арина, стоя на мосту, безотрывно смотрела на черный дым, застилающий горизонт.
Это сделала она. Она отняла влагу у деревьев и трав, у цветов, у каждой былинки, у птиц и зверья… Она пыталась спасти их от злой доли, от погибели, насылаемой черным колдуном, а все получилось так, как хотел он: земля гибнет, горят ненавидимые им леса, мир вокруг рушится, и даже в самом страшном сне она не могла себе представить, что так будет…
