— Ответ прост, — улыбнулась Ронда. — Ты взрослеешь.
— Разве это связано? По-моему, все должно быть наоборот.
— Круг твоих ценностей становится более определенным. И чем дальше ты будешь уходить от детства, тем более привлекательным оно будет казаться тебе — издалека. Ты очень смелая девочка, независимая, но мы все — и ты тоже — нуждаемся в защите, поддержке, в чьем-то крепком плече, в добром слове, в утешении…
— Когда мы встретились с Йюлом у Фрайталя, он сказал мне: «Я ничем не помог тебе. Давай хотя бы посажу тебя на корабль…»
— А что сказала ты?
— Я сказала ему: «Ты мой учитель. Ты научил меня искусству защищаться, и этим ты спас меня…» Но я чувствовала, что этого недостаточно, что я должна сказать что-то большее. А теперь я знаю. Ты помогла мне понять это, мамочка: я не боялась умереть, не боялась этих чужих людей, потому что все время знала — Йюл придет и отомстит за меня.
— Так и было, милая. Он разделил с нами эту боль и сделал для тебя больше, чем мы все. Я ему очень благодарна…
— Я скажу ему об этом прямо сейчас.
— Да.
— Пойду найду его!
— Да, дочка.
Лавиния вскочила с дивана. Рукоделие скользнуло с ее колен на пол.
— И еще, доченька, — сказала Ронда. — Сделай мне приятное, убери эти свои иголки с нитками в корзинку и задвинь подальше под диван.
Лавиния раскрыла рот.
— Ты правда этого хочешь, мамочка? — Ронда с улыбкой кивнула. — Ур-ра-а!
Проводив девочку взглядом, Ронда взяла в руки телефон и набрала номер.
— Скальд? Нам нужно встретиться. Да… прямо сейчас… Это важно, для меня… Спасибо. В аквапарке. Нет, не там, где акулы! Пятый квадрат. Хорошо. — Она судорожно сжала в руках крошечную трубку телефона.
Пятый квадрат традиционно был безлюден. Ронда специально выбрала его, чтобы ее разговору со Скальдом никто не помешал.
Детектив ждал ее, лежа раздетым в шезлонге. Огромный бассейн аквапарка — с водяными горками, бурлящими потоками, имитирующими горные речки, с тихими заводями, песчаными и пустынными берегами — раскинулся на нескольких квадратных километрах. Осень была не властна над этим рукотворным летом, и тысячи посетителей могли оценить это в полной мере, наслаждаясь свежим морским ветром и мягким солнцем аквапарка отеля «Отдохни».
Ронда издалека быстрым взглядом окинула загорелое стройное тело Скальда и завернула в кабинку для переодевания. Когда она появилась перед детективом в белоснежном открытом купальнике, он восхищенно улыбнулся:
— Богиня, рожденная морем… Пеной морской. Так правильнее. По определению древних.
— Вы это говорите каждой красивой женщине? — сказала Ронда, устраиваясь на соседнем шезлонге.
— У меня богатый словарный запас, будьте спокойны, — улыбнулся Скальд. — Этот комплимент я сказал впервые.
— Значит, каждая красивая женщина получает от вас комплимент?
— Красота не показатель. Бывает так: женщина очень красива, у нее идеальные пропорции, прекрасные волосы, дивные глаза — как говорится, больше нечего желать. Но природа забыла вдохнуть в это чудо самую малость, какую-то искру — может быть, глазам не хватает немного доброты, а улыбке — беззащитности… Или к смеху нужно добавить что-то волнующее, манящее… И сразу понимаешь: что-то не то… — Скальд встрепенулся. — Но на вас, госпожа Регенгуж, природа не отдохнула. Помимо красоты, у вас есть самое главное, то, что делает любую женщину — красивую и не очень — желанной.
— Что же? — быстро спросила Ронда.
— Обаяние. Пойдемте купаться!
…Скальд оказался отличным пловцом, Ронда ничуть ему не уступала. Они плавали наперегонки, но плыли всегда бок о бок, и дыхание у Ронды оставалось по-прежнему ровным.
— Сдаюсь, — наконец решительно объявил Скальд. — Силы покидают меня…
— Позор, — резюмировала Ронда, выбираясь вслед за ним на бортик бассейна.
— Конечно, — сварливо отозвался Скальд, — если бы у меня был такой шикарный бассейн и я плавал бы в нем каждый день, как некоторые…
Женщина не ответила, но ее лицо вдруг стало печальным. Они снова уселись в шезлонги в полутень, образуемую яркими тентами.
— Вы когда-нибудь совершали ошибки, Скальд?
— К сожалению…
— А у ваших ошибок бывали трагические последствия? — Ронда смотрела прямо перед собой.
— Об этом не хочется ни вспоминать, ни говорить…
— Не хочется. Но это не дает спокойно жить. Давно пора забыть, но не можешь.
— А вы с кем-нибудь говорили об этом?.. — осторожно спросил Скальд.
— И так все знают… И муж, и Зира… Только никто не может мне помочь… Я хочу рассказать вам.
— Я слушаю.
— У Иона был отец, Риссер. Вы видели его фотографию в комнате Зиры. — Скальд вспомнил лицо дружелюбно улыбающегося светловолосого мужчины с карими глазами. — Более суетливого и никчемного человека я не встречала в своей жизни. Я не понимала Зиру, не понимала, как можно выносить этого глупого, недалекого болтунишку. Простите, Скальд, просто если бы вы его видели… Он лез в каждую дырку, вмешивался во все, что происходило вокруг, ему до всего было дело! Мы шагу не могли ступить без его комментариев. Господи, как он отравлял нам всем жизнь… И еще он страшно любил шутить. Шутки были одна дебильнее другой. То начинает с утра кричать петухом — в три, потом в четыре часа… потом в пять… будит нас таким оригинальным способом… То встанешь утром, а в шкафах нет одежды — абсолютно ничего! Ни одного носка, ни платья, ни брюк, и отключены все средства связи в доме… А Риссер уехал на рыбалку! Ты опаздываешь на деловую встречу, нервничаешь, плачешь и с ужасом понимаешь, что в свое оправдание можешь предложить партнерам только этот бред: Риссер пошутил… При этом он требовал, чтобы мы восхищались его изобретательностью, призывал весело посмеяться вместе с ним….
— Его не пробовали лечить?
— Что вы! Зира об этом и слышать не хотела. Она очень великодушный человек и относилась к его выходкам как к детским проказам.
— А Ион?
— Ненавидел всеми фибрами своей души.
— Это же надо было так достать…
— Однажды вечером Риссер переоделся в костюм гангстера, взял в руки большущий пистолет, игрушечный, конечно, отключил в поместье систему охраны и полез на купол.
— Зачем?
— Очередной приступ вдохновения. Поджидал жену с работы — хотел порадовать, поднять ей настроение… Гизу было два годика… я очень боялась, что он испугается, увидев это чучело… Я пошла к соседям и вызвала патруль, сказала, что к нам проник грабитель. Они страшно удивились, примчались… Риссера окружили и потребовали, чтобы он бросил оружие, сдался. А он смеялся, размахивал своей дурацкой пушкой и кричал, что живым не сдастся, целился в них…
