– А что с сыном-то случилось? – из вежливости
поинтересовалась Надежда.
Но старуха уже занялась крендельком с вареньем и не
ответила.
– Вроде это давно было… не то зарезал его кто-то по
пьяному делу, не то сам под поезд попал опять же выпимши… – неуверенно
пробормотала Люська.
– У тебя все – по пьяному делу! – рассердилась
Надежда. – Будто других причин нету!
– Все зло – от пьянства! – с глубоким убеждением
сказала Люська и ушла.
Надежда вняла предупреждению и больше не смотрела в сторону
дома деда Семена, а занялась окультуриванием участка старухи. Она нашла в сарае
старый серп и срезала траву у дома. Ко всеобщему удивлению, под травой
обнаружилась клумба с чахлыми лиловыми цветами под названием сапожки. Надежда
выполола сорняки и вылила на клумбу несколько ведер воды. Благодарные цветы тут
же потянулись к солнцу, а вдохновленная успехом Надежда стала рыскать по
участку – авось найдется еще какой не совсем умерший цветок.
О муже и коте Надежда старалась не вспоминать – пусть живут
как хотят, а ей и здесь неплохо.
Надежда вынесла столик на улицу и пристроилась мыть посуду в
тенечке под елкой. Наверху в ветвях громко затрещала какая-то любопытная птица.
«А все-таки здесь хорошо, – подумала Надежда,
споласкивая тарелку. – Воздух, тишина…»
Правда, насчет тишины она немного поторопилась: с Люськиной
половины донеслись крики, звон бьющейся посуды… в общем, там явно разразился
скандал. Через минуту дверь распахнулась, на крыльцо выкатился Николай в
полурасстегнутой рубахе. Лицо его украшала свежая царапина. Застегиваясь на
ходу, он тяжело протопал по крыльцу, направляясь к своему мотоциклу. Рядом с
Надеждой он притормозил, сплюнул в сердцах и проговорил вполголоса:
– Черт ее разберет, чего ей надо! Только что все было
хорошо, и вот на тебе! Не, с такой женщиной жить нельзя, лучше уж с миной
противопехотной, она хоть до поры помалкивает! – Он похлопал себя по
бокам, раздраженно крякнул и проорал в сторону крыльца: – Люська, так тебя и
разэтак, вынеси мою планшетку!
В ту же секунду на крыльце возникла Люська. Лицо ее пылало,
как сельсовет на закате, темные волосы были всклокочены, руки уперты в крутые
бока.
– Планшетку тебе? – передразнила она
участкового. – А задницу подтереть тебе не надо? Пусть тебе лахудра твоя
на посылках бегает, корова симментальская! Анфиску свою проси прислуживать, а я
тебе в домработницы не нанималась!
– Люся, угомонись! – прикрикнул на нее
участковый. – Люди же слышат… нехорошо! Ты мне весь авторитет к чертям
собачьим оприходуешь!
– А мне от людей скрывать нечего! – отозвалась
Люська. – Я как есть от тебя пострадавшая сторона, а тебе про свой авторитет
раньше надо было думать! На, подавись своей планшеткой! – И она швырнула в
сторону Николая плоскую кожаную сумку на ремне. Сумка раскрылась в полете и
упала на землю между Николаем и Надеждой, ее содержимое высыпалось на пыльную
траву. Люська удовлетворенно проследила за последствиями своего броска и
скрылась в доме, напоследок громко хлопнув входной дверью.
От этого грохота с вершины огромной ели сорвался ворон и
полетел в сторону станции, возмущенно каркая.
– Ну что за баба… – бормотал участковый, собирая
бумаги и фотографии. – Это динамит, а не баба… за ее вредность мне молока
положены страшные центнеры!
Надежда Николаевна наклонилась, чтобы помочь участковому.
Она подняла какие-то разграфленные листки с цифрами, квитанцию с лиловой
печатью и черно-белую фотографию.
На этой фотографии был изображен мертвый мужчина, лежащий
навзничь на железнодорожной насыпи. На виске покойника чернела неровная рана,
еще одна рана виднелась под подбородком – в том месте, где завязывают узел
галстука. Рана эта была небольшой, но страшной – ясно было, что именно она
стала причиной смерти.
Глаза мертвого были полуоткрыты и смотрели куда-то вверх с
тем особенным выражением, какое бывает только у мертвецов, – как будто
этому человеку внезапно открылось что-то очень важное, но теперь уже и это не
имеет значения.
Рука Надежды вздрогнула.
Она узнала этого человека.
Неуклюжая фигура, лысина, обрамленная венчиком темных волос…
Это был тот самый человек, которого преследовала в метро женщина в
двухсторонней куртке. Тот человек, из-за которого Надежда попала в милицию.
Которого она хотела предупредить… предупредить неизвестно о чем. И так и не
успела.
– Вы чего? – Николай заметил произошедшую в ней
перемену.
– Вот… – Надежда протянула ему фотографию.
– А! – Николай с пониманием вздохнул. – Да,
неприятная история… выкинули мужика из поезда, ни документов, ни вещей.
Попробуй опознай при таком раскладе… разослали всем участковым в окрестностях и
по линейной службе – на предмет опознания.
– Где это случилось? – спросила Надежда деревянным
голосом.
– Да неподалеку, на перегоне от Суоярви до Яковлева.
Потому и мне прислали, что недалеко… а вы что – не знакомого ли
признали? – Глаза участкового блеснули.
– Нет… – поспешно открестилась Надежда, вспомнив
строгий наказ мужа – держаться подальше от всякого криминала и ни в коем случае
не ввязываться ни в какие подозрительные истории. Да и в самом деле, разве она
знала этого человека? Видела один раз в жизни, да и то почти мельком, даже
имени его не знает…
– Неприятная история! – мрачно проговорил Николай,
застегивая свою планшетку. – И эта рана… пять лет уже ничего такого не
случалось… с тех самых пор… я уж думал, все кончилось…
– С каких пор? – заинтересовалась Надежда.
– Что? – Николай встряхнул головой, словно
проснулся. – Да нет, это я так, про свое… в общем, неприятная
история! – повторил он. – А вывод из нее какой? – Он сделал
паузу, вовсе не ожидая ответа, а просто для пущей выразительности, и сам
ответил на собственный вопрос: – А вывод такой, что в поезде нужно вести себя
осторожно, шпаны там всякой хватает. Не садиться в пустой вагон, а лучше
держаться где люди, ну и поближе к машинисту…
Посчитав, что на этом разъяснительная работа среди населения
по профилактике правонарушений закончена, и мысленно поставив самому себе
жирный плюсик, участковый оседлал мотоцикл и укатил в ту же сторону, куда перед
тем улетел ворон.
А Надежда осталась стоять ошеломленная, руки ее машинально
перемывали посуду. Ну надо же, какое совпадение! Именно тот ??еловек оказался
убит. Да полно, он ли? Может, она все путает?
«Ну уж нет, – сказала себе Надежда, – может, я и
сдвинулась, но только на криминале. А память на лица у меня всегда была
отличной, раз увижу человека – никогда не забуду. Это был именно тот мужчина из
метро…»
И тут в голове всплыло еще одно воспоминание: когда она
вышла из электрички, на противоположной платформе она увидела кого-то ужасно
знакомого. И теперь она вспомнила – это был тот самый тип, который перемигнулся
с теткой в метро и принял от нее эстафету. Стало быть, он следил за жертвой, убил,
выбросил из поезда, а сам спокойно доехал до следующей станции и сел на
встречную электричку.
