И прежде чем закончить свою статью, я хочу напомнить вам,
дорогие читатели: лес – это опасное место, и к посещению его нужно подходить
серьезно. Лучше посещать леса не в одиночку, а группой, не терять друг друга из
виду. И еще раз напоминаю вам, что сейчас в нашем регионе установилась сухая,
жаркая погода и разводить костры в лесу категорически запрещается…»
Внизу стояла уже знакомая Надежде подпись местного
журналиста.
– Ну чего, нашла? – поинтересовалась Люська,
заглядывая через плечо. – Ой, гляди, опять Пашкина заметка!
И правда, Надежда внимательно читала вторую из найденных в
чулане статей.
На сей раз она была озаглавлена «Четвертая жертва маньяка».
«Вчера Выборгский маньяк, чьи злодеяния уже почти месяц
держат в страхе весь наш район, совершил еще одно, четвертое по счету, кровавое
злодеяние. Его новой жертвой стал житель поселка Васильки В.С. Горелов.
Вечерним поездом он возвратился из Петербурга, где навещал свою знакомую Н.
Сойдя с поезда, Горелов попрощался со своим попутчиком
Анатолием К. и пошел вдоль путей. Нашел его тело на следующее утро путевой
обходчик Соломатин. На горле убитого была такая же рана, как и в трех
предыдущих случаях. На этот раз представители милиции не стали делать вид, что
столкнулись с несчастным случаем или убийством на бытовой почве.
«Он это, маньяк!» – коротко ответил участковый инспектор
Черенков на законный вопрос вашего корреспондента.
На второй же, столь же законный вопрос: когда же будет
положен конец злодеяниям маньяка и наши сограждане смогут спокойно спать,
спокойно ходить по улицам родного поселка и посещать наши живописные и щедрые
леса, инспектор Черенков не смог ответить. Вместо ответа он только тяжело
вздохнул и развел руками…»
Конец заметки был оторван – наверное, Люська использовала
часть газеты на растопку или для какой-нибудь другой хозяйственной надобности. Впрочем,
Надежда уже прочла все, что хотела.
Хотя и эта заметка ровным счетом ничего для нее не
прояснила.
Кого и почему убивал Выборгский маньяк? Почему прекратились
его преступления – был ли он арестован или убит при совершении очередного
убийства, одумался или просто на время затаился?
Судя по новому трупу, найденному на железнодорожной насыпи,
вероятнее всего был последний вариант.
А если маньяк пять лет не совершал убийств – почему сейчас
он снова принялся за старое?
Кряхтя и охая, Люська полезла вниз. Надежда же посидела еще
немного, перелистывая газеты. Убийств было пять, это точно. И случились они
пять лет назад. А теперь снова начались. Значит ли это, что после первой жертвы
– неизвестного мужчины, которого Надежда случайно видела в метро, последуют еще
четыре? Не дай Бог, поежилась Надежда, этак в поселке и людей не останется…
Внизу старуха выговаривала что-то Люське, по-прежнему
называя ее Клавой, Люська вяло отругивалась. Жужжала муха, безуспешно пытаясь
выбраться через стекло, Люськин Шарик лениво тявкнул на сороку. Все было такое
спокойное, сонное, обычное… Никак не укладывалось в голове, что в этом тихом
поселке пять лет назад орудовал самый настоящий маньяк. И теперь он снова
взялся за старое. Почему затих на пять лет? Да причин может быть сколько
угодно, сама себе ответила Надежда. Уезжал куда-нибудь или сидел…
Но участковый Николай Иванович далеко не дурак, да и
начальство его, надо думать, тоже не олухи. Ну не нашли тогда убийцу, так
теперь-то сразу можно сообразить, что надо проверить всех местных жителей – кто
вернулся, кто уехал, у кого обстоятельства семейные изменились. И наверняка все
эти мероприятия участковый уже проделал, он человек, судя по всему,
ответственный. Но ничего не нашел. А с чего Надежда взяла, что убийца
обязательно должен быть из местных? Убийства-то не в один день произошли,
должен же он был жить где-то все это время. И это, надо полагать, участковый
проверил пять лет назад – у кого в поселке жили посторонние.
Еще вопрос – в прошлый раз убивали местных жителей, а теперь
убит приезжий, раз никто его не знает. Да полно, тут же возразила себе Надежда,
все ли жертвы местные? Она знает только про четверых, нужно выяснить про
пятого. Повидаться, что ли, с корреспондентом этим, Карельским, он точно должен
знать.
Надежда аккуратно вырезала две интересующие ее заметки,
затем с трудом оторвала от стены наклеенные газеты с нужными статьями. Видно,
Люська и впрямь была в свое время хорошим работником, газеты держались крепко.
И тут перед Надеждой словно возникло лицо ее мужа Сан
Саныча, как он стоял перед ней, рассерженный, сложив руки на груди в позе
Наполеона.
«Что ты делаешь, Надежда? – услышала она гневные
слова. – Опять ты лезешь не в свое дело? Ну ладно бы еще случилось что-то
с твоими близкими знакомыми, и милиция не стала бы заниматься этим делом. Но
тут-то все организовано! И участковый вполне приличный человек, несмотря на
моральную неустойчивость в быту… Разберутся они уж как-нибудь без твоего
участия!»
«Однако не разобрались же до сих пор, – начала было
мысленно Надежда, но тут же опомнилась. – Да я же ничего такого… просто
газетки почитаю… Никому от этого плохо не будет!»
После этого она огромным усилием воли отогнала от себя образ
мужа. Кот перед мысленным взором явиться не пожелал, ну и пожалуйста, решила
Надежда.
До вечера она прилежно клеила обои, Люська снизу помогала
советами, однако докончить Надежда не успела.
Встала же она все равно с больной головой, потому что
старуха храпела исправно и промежутки между руладами стали еще короче.
За ночь Надежда озверела и решила, что будет заниматься чем
хочет – расследовать преступления загадочного маньяка гораздо интереснее, чем
прозябать в глухомани. Что это, в самом деле, книжки почитать – и то ни одной
нету…
Заперев Шарика, чтобы не увязался следом, Надежда поправила
на старухе шейный платок и собралась в магазин.
Она прошла по широкой тропе среди вековых елей. Тропинка
свернула вправо, и хутор скрылся из виду. Теперь дорога полого пошла под уклон
и скоро спустилась в неглубокий овраг. Его края густо заросли непроходимым
можжевельником и малиной. В кустах то и дело мелькали крупные красные ягоды, и
Надежда приостановилась, чтобы собрать ароматную горсточку и отправить ее в
рот.
Тропинка стала уже, она с трудом пробивалась сквозь колючие
кусты, которые цеплялись за Надеждину куртку, словно хотели задержать женщину и
рассказать ей что-то таинственное. В глубине кустов что-то громко прошуршало, и
тут же из зарослей с шумом взлетела большая черная птица.
Тропинка спустилась к живописному деревянному мостику,
перекинутому через ручеек, весело бежавший по самому дну оврага. Надежда
вспомнила старинную детскую книжку сказок Шарля Перро, иллюстрации к сказке
«Мальчик-с-пальчик»: именно так выглядел там лес людоеда.
