«Развлекаетесь, ребята, – усмехнулась Надежда, –
ну, Бог в помощь…»
Прошло около часа. Надежда успела подмести в горнице,
почистить картошку и постирать замоченное с утра белье. Люська появилась на
крыльце, запахивая коротенький халатик, волосы едва заколоты, щеки полыхают как
маков цвет.
– Что-то жарко сегодня. – Она надолго присосалась
к ковшу с колодезной водой, потом подошла к Надежде и помогла выкрутить
пододеяльник.
В это время открылась калитка, и во двор вошел дед Семен.
Надежда с Люськой так удивились, что замерли над корытом, забыв поздороваться.
Сосед, как обычно, тоже не утруждал себя приветствием. Сегодня на нем не было
стеганой куртки и кепки, которую носил он в любую погоду, даже в самую жару.
Рубаха на старике была старенькая, но чистая, как с изумлением отметила
Надежда, из небрежно застегнутого ворота выглядывала худая морщинистая шея с
острым кадыком, как у старой птицы, редкие волосы прилипли ко лбу.
– Николай где? – отрывисто спросил дед у Люськи.
– Да где ему быть-то? – блудливо усмехнулась она и
кивнула на свои окна. – Отдыхает в кроватке от трудов праведных… Хилый
нынче мужчина пошел. Ты, дед Семен, мне его не заменишь? Говорят, старый конь
борозды не портит…
– Людмила! – неожиданно строго приказала Аглая
Васильевна. – Рот закрой и Николая позови!
Снова Надежда в который уже раз удивилась, как кстати у
старухи наступает просветление, а Люська и сама, видно, сообразила, что трещит
не в добрый час, и стукнула в окошко со словами:
– Коля, выйди во двор! Надо очень!
– Что у тебя, Семен Степаныч? – Участковый,
позевывая, вышел на крыльцо босой, в одних брюках.
– Просьба у меня к тебе, Николай, – глухо сказал
старик, – пристрели Найду мою…
Бум! – Люська выронила пустое ведро, и оно с гулким
грохотом покатилось по ступенькам, а Надежда Николаевна в ужасе прижала руку к
губам.
– Помирает она, – едва слышно произнес
старик, – пристрели, чтоб не мучилась…
Участковый, как был босой, пересек двор и скрылся за
калиткой. Надежда с Люськой, переглянувшись, поспешили за мужчинами, Люська
даже про костыль забыла, опиралась на Надежду.
Собаке было плохо. Она лежала в тенечке на вытоптанной траве
возле своей будки, рядом стояла нетронутая миска с едой. Услышав шаги хозяина,
Найда подняла голову и поглядела на людей глазами, казавшимися бездонными от
страдания. Левая передняя лапа была странно откинута в сторону, и даже сквозь
слипшуюся шерсть видно было, что она сильно распухла.
– Третьего дня напоролась в лесу на железину, –
скорбно объяснил дед Семен, – возле старых дотов мы были.
– Угу, – понимающе кивнул Николай, – вроде
умная у тебя собака, а вот поди ж ты…
Найда застонала и опустила голову.
– Помирает, – всхлипнула Люська, – кто у
старых дотов на железяку наступит – обязательно заражение крови будет!
– Сделай, Николай, – настойчиво говорил
старик, – что животная зря мучается…
– Да как же это, Семен Степаныч… – запинаясь,
заговорил Николай, и Надежда увидела, что этот большой и сильный человек
растерялся, – да я и не могу из пистолета-то, у меня оружие табельное,
патроны все подотчетные…
– А я тебе ружье дам! – Дед Семен шагнул в дом и
вынес оттуда охотничье ружье. – А сам я не могу, сил нет…
С тяжелым вздохом участковый взял ружье и оглянулся на
женщин:
– А ну идите отсюда!
– Стойте! – неожиданно для себя закричала
Надежда. – Ее же лечить надо!
– Какой там лечить! – отмахнулся
участковый. – Собаки сами знают, какую травку съесть, а если у старых
дотов поранился, то ничего не поможет… Человека и то едва спасут, если сразу в
больнице рану обработают…
– Туда никто не ходит с тех пор, как двое мальчишек
умерли от инфекции, мне в поселке рассказывали, – встряла Люська.
– От инфекции помогают антибиотики, – не уступала
Надежда. – Семен Степанович, у меня такое лекарство есть, я зимой болела,
вот осталось немножко. Оно новое, очень сильное…
Действительно, в феврале на Надежду Николаевну напала
какая-то непонятная болезнь. Всегда привыкшая считать себя человеком патологически
здоровым, Надежда вначале не придала значения упорному кашлю и головной боли –
обычная простуда, через три дня пройдет. Однако когда дней через десять соседи
стали жаловаться на шум, который производит Надежда по ночам, муж не выдержал и
потащил Надежду к врачу, у нее уже не было сил упираться. Доктор долго
отчитывал Надежду Николаевну за легкомысленное отношение к собственному
здоровью, после чего выписал ей зверский курс сильных антибиотиков, которые,
надо сказать, живо справились с инфекцией. И вот, собираясь на хутор и по
совету мужа беря с собой аптечку, сама не зная почему, Надежда сунула в пакет
оставшиеся капсулы.
Дед Семен смотрел хмуро и недоверчиво, но участковый Надежду
поддержал, уж очень ему не хотелось выполнять функции палача для больной
собаки.
– Давайте попробуем, а станет хуже, я приеду, слово
даю!
Надежда метнулась за лекарством, едва не сшибив по дороге
замешкавшуюся Люську. Она разломала капсулу и половину содержимого растворила в
воде, прикинув, что собаке все же нужна меньшая доза, чем человеку. Найда
смотрела обреченно, но дала разжать челюсти и проглотила лекарство.
– Теперь вечером, – быстро говорила
Надежда, – с одного раза, конечно, не поможет…
Участковый засобирался, пообещав, что непременно явится
завтра утром, а там будем решать.
К вечеру собака настолько ослабела, что у нее даже не было
сил поднять голову. Дед Семен на Надежду не смотрел. С замиранием сердца она
впихнула очередную порцию лекарства собаке в глотку и ушла на свою половину.
Ночью спала только старуха, даже у Люськи допоздна горел
свет. Утром прикорнувшую Надежду разбудил негромкий стук в окно, во дворе
маячил сосед.
– Слышь, Надя, – хриплым от радости голосом
произнес он, – Найда-то моя воду всю выпила, на ноги поднялась, только
кашу есть не стала…
– А мы ей колбаски… – засуетилась Надежда, –
что ж все каша да каша… когда болеешь, всегда вкусненького хочется…
Найда выглядела лучше. Она вежливо съела кусочек вареной
колбасы и без сопротивления приняла очередную порцию лекарства. У Надежды
отлегло от сердца.
Участковый приехал, когда они с соседом с трудом уговорили
Найду показать больную лапу, и Надежда выстригла слипшуюся шерсть, обработала
вскрывшийся нарыв и сделала повязку с тетрациклиновой мазью, которую опять-таки
на всякий пожарный случай привезла из города.
– Брось ты это дело, – бубнил дед Семен, –
народными средствами пользоваться надо – подорожник вон или дегтем смазать…
