Его великая цель немного подождет, а эта женщина… она словно
сама ищет встречи с ним, словно сама хочет попасть в его руки!
Он увидел ее на лесной тропе, вдалеке от жилья, пошел следом
за ней, продираясь сквозь колючие кусты и густой подлесок. Он видел, что она
сбилась с дороги, и очень обрадовался: это был знак, это была рука судьбы,
отдающей эту женщину в его власть. Только что на круглой лесной поляне он почти
схватил ее, но она, словно почувствовав его присутствие, вдруг бросилась
бежать.
Видимо, она тоже, как и он, обладает хорошо развитой
интуицией.
Очень жаль, он рассчитывал совершить с ней Действие, но
перед этим узнать от нее то, что ей известно. Узнать от нее недостающие части
послания…
Ничего, не вышло сегодня – получится в следующий раз.
Там, в темном облаке, занимавшем часть его мозга, что-то
происходило. Там загорались багровые вспышки, мерцали далекие зарницы.
Он снова почувствовал зов своей великой цели.
Зов был слышен очень громко – значит, его цель где-то совсем
близко…
И вот когда Надежда поняла, что окончательно заблудилась и
оставалось только сесть под елку и зареветь от полного бессилия, страха и
одиночества, вдалеке послышался звук работающего трактора. Надежда подняла
голову и прислушалась до ломоты в ушах – ну точно, это лихие работяги, Люськины
знакомые и собутыльники, где-то тут поблизости валят лес.
Наверное, никакому другому звуку она не обрадовалась бы
теперь до такой степени.
Надежда подхватила свою корзинку и рванула на звук напрямик
по бурелому, моля Бога, чтобы водитель не выключил мотор.
Трактор шумел все ближе, потом неожиданно замолчал, но не
успела Надежда впасть в панику, как отчетливо услышала неподалеку голоса
рабочих. Потом заработала бензопила, потом снова кто-то кричал что-то,
перемежая нормальные человеческие слова беззлобным матом, и, наконец, сквозь
высокие ели показался просвет, а вот и просека – та самая, знакомая, и работяги
сидят в тени своего трактора и закусывают.
Надежда сделала над собой усилие, пригладила волосы и
перевязала потуже платок, а также отряхнула одежду от прилипшей хвои и соринок.
Незачем говорить этим работягам, что она, как девочка из сказки, заблудилась в
трех соснах. Как там сказочка-то называлась? «Дудочка и кувшинчик»!
Она сложила губы в приветливую улыбку и шагнула к трактору:
– Здравствуйте, приятного аппетита!
На разостланном брезенте сидела все та же троица. Но если в
прошлый раз работяги были в относительно хорошем настроении, поскольку отдыхали
и выпивали, то сегодня с утра радоваться было не с чего. Впереди длинный
трудовой день с тяжелой работой, да еще головы трещат от вчерашнего похмелья –
какое уж тут веселье?
Поэтому на приветствие Надежды не ответил даже самый
контактный маленький мужичонка с длинным носом. Старший смотрел вбок и не
повернул головы, самый неприятный – длинный, хмурый, с волосами, перехваченными
резинкой на затылке, оскалился сердито и отвернулся.
Ничуть не удивившись такому негостеприимному приему, Надежда
огляделась и вспомнила, как муж в свое время учил ее определять в лесу
направление. Надежда слушала очень внимательно и про серебристый мох, растущий
с северной стороны деревьев, и про муравейники, располагающиеся с южной
стороны, и про более короткие ветки с севера, однако в глубине души была
уверена, что у людей, которые подобно ее мужу Сан Санычу прекрасно
ориентируются в лесу, внутри сидит маленький компас, который мало того, что
указывает стороны света, но еще и говорит тихим приятным голосом, куда в данный
момент нужно свернуть. У нее же, Надежды, несмотря на высшее техническое
образование и светлую инженерную голову, наличествует совершеннейший
топографический кретинизм, и никакие короткие ветки и муравейники тут не
помогут. А уж солнце тем более. Заблудиться в трех соснах для нее – самое
обычное дело.
Просека, несомненно, была та самая, которая проходила
неподалеку от хутора, Надежда узнала свежие отметины на деревьях, но вот
солнце, разумеется, скрылось за коварную тучу. Пришлось снова побеспокоить
мрачных аборигенов.
– Мужики, а хутор в какой стороне?
– Заблудилась, что ли? – вступил в разговор тот, с
огромным носом, очевидно, хороший от природы характер взял верх над
похмельем. – Эвон куда вас, женщина, занесло! Тут до хутора пилить и
пилить! Километра четыре, не меньше!
– Ну надо же! – Надежда прислонилась к трактору,
потом?? что ноги отказывались служить. – И как меня угораздило?
– И грибов никаких нету. – Работяга заглянул в
пустую корзинку. – Говорил же третьего дня: на Елизаветино поле идти надо,
как его пересечешь – так будет Егерская тропа, по ней совсем немного пройти –
вот тебе и грибы будут! Вчера сам там был, ведро принес! Соленики все больше…
– А где это Елизаветино поле? – спросила Надежда
больше для разговора, поскольку после сегодняшних приключений дала себе слово в
лес больше в одиночку не заходить.
– А это… – растерялся работяга, – да как
объяснить, все равно вы, городские, не найдете…
«Уж это точно», – покаянно подумала Надежда.
– Я все грибные места знаю! – хвастался
носатый. – Верхний бор, Горелую поляну…
– Горелую поляну? – насторожилась Надежда.
– Ну да, там, понимаешь, лет двадцать назад пожар был,
все выгорело, с того времени и зовут то место Горелой поляной. Из грибов там
одни маслята, в хороший год – видимо-невидимо, но сейчас нету.
И тут будто молния сверкнула у Надежды в мозгу. Собственно,
нужная мысль давно уже сидела в голове, только не было у нее случая вырваться
на поверхность.
Елизаветино поле, Егерская тропа… А как звали первую из
жертв? Елизавета Телегина, Надежда помнила наизусть. А еще там был пожилой
механик с птицефабрики по фамилии Егер, немец, что ли, обрусевший… Надежда и
раньше подспудно чуяла какую-то связь, а теперь, когда услышала про Горелую
поляну и вспомнила, что среди жертв неизвестного маньяка был еще сын Семена Степановича
Горелова, тоже по фамилии Горелов…
– Что это с вами, женщина? – неприязненно спросил
тип с «хвостом». – Что это вы с лица побледнели?
– А? – очнулась Надежда от мыслей. – Да нет,
я ничего…
– Это с устатку, – авторитетно сказал
носатый, – вот что, ребята, давайте мы тетку до хутора доставим!
Надежда хотела было обидеться за то, что назвали теткой, но
в голове билась одна только мысль о том, что все убийства, произошедшие в
поселке пять лет назад, вовсе не дело рук безумного человека, в них есть своя логика.
– А где это – Горелая поляна? – спросила она
носатого. – Я одна туда не пойду, просто интересно, далеко она от
Елизаветина поля? В ту же сторону?
– Примерно, – уклончиво ответил тот, опасаясь, что
настырная тетка отправится сама в лес, – но далеко очень, все ноги
стопчешь. Вот если через Куликово болото идти, покороче будет, но там по
незнанию точно завязнешь… Там только в такую сушь, как сейчас, можно пройти, да
и то тропку тайную знать надо… в сторону сунешься – по самые уши увязнешь, топь
там глубокая…
