Тут-то и настиг меня роковой удар. Озираясь по сторонам, я перешла в неположенном месте проезжую часть, почти бессознательно перелезла через ограду бульвара и увидела их… Молодого человека и девушку примерно моих лет. Обнявшись, они шли мне навстречу и целовались, а в паузах между поцелуями смеялись, глядя друг на друга нежными любящими глазами.
Вид влюбленных меня доконал. Просветление, наступившее после покупки таинственного кольца, исчезло — словно кто-то разбил лампочку выпущенным из рогатки камнем. Скрипнув зубами, я помчалась вперед по бульвару, одержимая одной-единственной мыслью: разделаться со своей проклятой жизнью немедленно и бесповоротно.
Немного постояв на перекрестке Никитского бульвара и Нового Арбата, я поняла, что смерть под колесами автомобиля меня не устраивает, ведь я могу чего-нибудь не рассчитать и остаться калекой, а это уж совсем не входило в мои планы. Поразмыслив, я приняла решение броситься в Москву-реку с Большого Каменного моста и направилась к подземному переходу.
Я прошла вдоль ряда застекленных витрин и лотков с книгами и сладостями, повернулась спиной к пятачку, заставленному мольбертами уличных портретистов, и уже поставила ногу на ступеньку, собираясь подняться по лестнице, когда кто-то схватил меня за руку, и до меня донеслись истошные крики:
— Девушка! Девушка!!!
Я испуганно обернулась.
На меня смотрел незнакомый мужчина в темно-сером плаще.
— У вас такое лицо… Я непременно должен прочитать вашу судьбу.
Он махнул рукой в сторону вывески с изображением гигантской растопыренной пятерни с надписью: «Хиромантия. Гадание по руке».
— Моя судьба мне и так известна, — мрачно ответила я. — Минут через десять-пятнадцать я стану кормом для рыб.
— Послушайте, может, вам стоит изменить свои намерения? Неужели вам не интересно, что говорят ваши линии?
— Честно говоря, не очень. К тому же, — прибегла я к решающему доводу, — у меня нет денег.
— О, об этом можете не волноваться. Я сам захотел взглянуть на вашу руку, поэтому денег с вас не возьму.
— Ну хорошо, — нехотя согласилась я. — Давайте, только побыстрее, пожалуйста.
Усадив меня на складной стул под вывеской и усевшись напротив на какой-то ящик, хиромант осветил мою правую ладонь карманным фонариком.
— Потрясающе! — выдохнул он. — Мои ожидания оправдались! Такие линии, как ваши, встречаются очень нечасто!
Я недоверчиво хмыкнула, но промолчала.
— У вас есть ангел-хранитель… — продолжал хиромант, окончательно подорвав мою и без того слабую веру в его премудрую науку. — Щели между сложенными пальцами говорят о том, что вы склонны к расточительности и мотовству… У вас большие способности к языкам.
Ага. То-то я почти всю сознательную жизнь учу английский, а разговаривать на нем так толком и не научилась. Нет, что-то пролепетать, конечно, могу, но до свободного владения далеко, как до Марса.
— …Вообще вы человек исключительно талантливый и наделены массой всевозможных способностей… Вы оставите после себя богатое эпистолярное наследие!
— Исключено, — покачала я головой и мрачно добавила: — Разве что вздумается черкнуть кому-нибудь пару строк с того света.
— А в июне велика вероятность вступления в брак, — радостно возвестил хиромант. — Кстати, какое интересное у вас кольцо…
Он повернул мою руку тыльной стороной и осветил кольцо фонариком. В ту же секунду я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и подняла голову. Передо мной стоял высокий плечистый мужчина в светлой замшевой куртке.
— Можно у вас погадать? — обратился незнакомец к хироманту.
— Да-да, конечно! — торопливо закивал тот. — Сейчас, только закончу с девушкой…
На прощание хиромант заверил меня, что его предсказания о моем счастливом замужестве должны сбыться в течение года и что, если за это время я вопреки предсказаниям замуж все-таки не выйду, я должна прийти на это самое место, и он отведет меня в ресторан Дома журналистов. А вообще-то он готов первым встать в очередь, чтобы сделать мне предложение… Только тут до меня дошло, что, несмотря на разгар рабочего дня, хиромант не слишком трезв. Распрощавшись с ним, я продолжила свой путь, жалея о зря потерянном времени. Почему-то вспомнился мужчина в замшевой куртке. По моему глубокому убеждению, люди такого типа абсолютно не склонны верить всяким гаданиям. Впрочем, внешность бывает обманчива — несмотря на банальность, эта истина по-прежнему верна.
Опершись руками о чугунную решетку моста, я перегнулась через ограждение. Далеко внизу плескались темные, не слишком чистые и не сказать чтобы очень приветливые воды Москвы-реки. Мое воображение живо нарисовало собственное бездыханное тело, медленно и торжественно скользящее по ее поверхности. Затем перед моим мысленным взором возникли опухшие от слез лица друзей и родных. Проплыли густые и мрачные звуки похоронного марша (опять Шопен!), послышались сдавленные рыдания и чей-то голос, проникновенно скорбящий о моем раннем уходе. Тут я почувствовала подступивший к горлу ком и всхлипнула. Две крупных слезы, оставив на щеках влажные следы, полетели вниз и беззвучно канули в холодной бездне. Вспомнился лежащий в одном из ящиков стола не дописанный мною роман и торт с клубнично-персиковым желе, дожидающийся своего часа на нижней полке холодильника… К тому же я уже почти две недели не видела свою лучшую подругу, и, если я умру, не повидавшись с ней, она никогда не сможет утешиться.
Словом, стало очевидно, что умирать я собралась не вовремя. Осознав это, я оставила в покое перила моста и отправилась на поиски телефона-автомата, собираясь немедленно позвонить на работу своей. подруге и позвать ее в гости на чай с тортом. А может, и не только на чай. В конце концов, если умирать сегодня необязательно, это совсем не значит, что я не могу напиться с горя.
Логичнее, наверное, было бы отправиться к ближайшей станции метро и позвонить оттуда, но я, очевидно, все еще пребывала в легком затмении рассудка, поэтому пошла в противоположном направлении. Спустившись с моста на Берсеневскую набережную, я перешла к Театру эстрады и возле входа обнаружила искомые таксофоны.
Подойдя к одному из них, я достала из кошелька телефонную карту, не без труда нашла в переполненном барахлом рюкзаке записную книжку, открыла ее на нужной странице…
И в этот момент телефон зазвонил.
Глава 3
ДАЛЬШЕ — ХУЖЕ
Человек в черном пальто вставил жетон в прорезь таксофона. Этот жетон был последним. От голода и усталости в голове стоял постоянный ровный гул, а перед глазами все плыло. Уже в третий раз он приходил к этому газетному киоску у вокзала, где его должны были встретить сразу же по прибытии. И в третий раз его никто не встретил. А телефон, номер которого стучал у него в мозгу, словно навязчивый модный хит, отвечал долгими унылыми гудками. Насчитав двадцать таких гудков, он вытащил жетон и только потом положил трубку — проклятые старые автоматы жрут жетоны, а чтобы воспользоваться новым, нужно купить карту, но на это денег у него не было.
