На душе у меня стало просто отвратительно…
— С чего вы взяли, что, принеся меня в жертву, вернете свой дар? — неожиданно услышала я свой слабый голос.
Снова смех. Трефов подошел к дровам, сложенным на плите. Чиркнула спичка, и сухое дерево мгновенно вспыхнуло.
— Никто не застрахован от неудач. Но я должен попробовать — вдруг получится. Тем более что это мое последнее средство.
С этими словами Трефов запустил руку в складки своего невероятного балахона, и через мгновение пламя костра отразилось в длинном лезвии ножа.
— Ну что ж, приступим, — оскалясь, произнес Трефов.
И в этот момент в подземелье что-то грохнуло. Затем раздался крик, стук… И, скатившись по ступеням, к подножию лестницы упало чье-то бесчувственное тело. Это было тело Умника.
Я задрала голову и увидела два мужских силуэта. Подойдя к краю ступеней, они обрушились со страшной высоты вниз.
От ужаса я зажмурилась. А когда открыла глаза, увидела, что таинственные самоубийцы живы и здоровы.
— Какое изысканное общество! — обворожительно улыбаясь, произнес Себастьян. — Надеюсь, мы не помешали?
Глава 35
СЕРЕБРО И СТАЛЬ
Даниель склонился над Умником и, покачав головой, неодобрительно произнес:
— Послушался бы меня, был бы жив!
Себастьян и Трефов в это время молча смотрели друг на друга. Наконец Трефов не выдержал:
— Кажется, я вас недооценил.
— Нет, уважаемый господин Трефов. Вы просто переоценили себя.
— Не думаю, — усмехнулся певец.
В тот же миг нож мягко, почти беззвучно упал на земляной пол, а в руках Трефова оказался пистолет. Он выстрелил сначала в Себастьяна, потом в Даниеля.
Грохот перекрыл душераздирающий вопль Марины.
Видя, что сыщики не убиты и не ранены, Трефов выстрелил еще раз. Потом еще… Гильзы одна за другой бесшумно падали на земляной пол, только одна звякнула, ударившись об идола.
Когда обойма опустела и в наступившей тишине несколько раз сухо щелкнул ставший бесполезным курок, Себастьян раскрыл ладонь и, поднеся ее поближе к глазам, усмехнулся:
— Серебряные пули! И заговоренные, наверное?
— А я уж хотел их выбросить! — откликнулся Да-ниель. — А они, оказывается, ценные!
Марина молча переводила взгляд с одного сыщика на другого, причем глаза ее все больше приближались по форме к квадратам.
Себастьян подошел к пленнице и одним движением распутал сложный узел на ее запястьях. Веревка упала на пол, а руки обрели долгожданную свободу.
Внезапно ступени завибрировали от топота ног.
— Ко мне! — закричал Трефов. — Сюда! Себастьян и Даниель мгновенно достали пистолеты.
Но это были не люди Трефова…
Первым на земляной пол спрыгнул капитан Захаров.
— Как мне эти дилетанты хреновы надоели со своей самодеятельностью! — ворчливо сказал он. — Вам бы все в игрушки играть! Опустите ваши пушки!
— Да уж, будьте так добры! — раздался низкий, красиво поставленный голос.
Левой рукой Трефов прижимал к себе Марину, а правой держал у ее горла нож.
— А теперь, будьте любезны, дайте нам дорогу! — произнес он и скользнул ножом в миллиметре от Марининой шеи. Бледная, как простыня после стирки тети Аси, Марина молча тянула вверх подбородок и, судорожно втягивая в себя воздух, с мольбой смотрела на Себастьяна.
Милиционеры, пришедшие вместе с Захаровым, расступились, и Трефов, пятясь и одновременно прикрываясь Мариной, начал медленно подниматься по лестнице.
Глава 36
ПРАВДА О СЫЩИКАХ
Вам никогда не прижимали к горлу нож? Ужасно неприятное ощущение. А когда тебя при этом заставляют подниматься по ступеням задом наперед, становится совсем противно. Я бы даже сказала, гадко. И то, что в твоего похитителя целится толпа вооруженных мужиков, тоже не прибавляет оптимизма, поскольку похититель прячется за тобой, а следовательно, под прицелом находишься ты, а не он.
Тактичный человек сказал бы, что от этих мыслей я слегка приуныла. Бестактный — что я струсила. Признаюсь честно — я не приуныла и не струсила, я просто потеряла от страха голову.
— Трефов, если с ее головы упадет хотя бы волос, тебе будет плохо, — услышала я дрожащий от гнева голос Себастьяна.
— Очень сожалею, что доставляю вам такие неудобства, — ухмыльнулся Трефов. — Просто не хочу быть убитым. В тюрьму мне тоже не хочется. Какая досада, что любовь к этой милой девушке парализовала все ваши сверхъестественные способности.
— О чем это он, черт его подери? — прошипел Захаров.
В отличие от Захарова я отлично понимала, о чем речь. Стоит моим сыщикам сделать что-нибудь с Трефовым, как мы покатимся вниз, словно камни с горы.
Очень медленно мы доползли до люка и наконец покинули пределы подвала. Группа захвата вместе с Захаровым, Себастьяном и Даниелем осталась внизу, так как на малейшую попытку приблизиться к ступеням Трефов реагировал резким окриком и нежным поглаживанием ножом моей шеи.
— Ну вот и замечательно, — прошептал Трефов мне на ухо. — Ну вот и…
Неожиданно у меня за спиной раздался какой-то стук. Хватка Трефова ослабла, тело обмякло, рука с ножом скользнула вниз. Я оглянулась.
Трефов лежал на полу, а рядом с ним стоял Пауль с поленом в руках.
— Не люблю, когда обижают женщин, — меланхолично пояснил он.
В тот же момент из люка стремительно выросли Себастьян и Даниель, а за ними и все остальные.
Чего я никак не ожидала, так это того, что Себастьян сгребет меня в охапку и, бормоча что-то неразборчивое, но, судя по интонации, очень нежное, зароется лицом мне в волосы. Похоже, Даниель ожидал этого еще меньше, потому что вид у него стал слегка обалдевший.
— Ты… э-э-э… как себя чувствуешь? — наконец спросил Себастьян.
— Как в раю! — откровенно ответила я. Себастьян отпустил меня так же внезапно, как и обнял, и обернулся к Захарову, хлопочущему вокруг неподвижно лежащего Трефова.
— Снимите у него с правого мизинца перстень, — велел Себастьян.
— Это еще зачем? — удивился Захаров.
— Поверьте мне на слово. Избежите лишних неприятностей.
Пожав плечами, Захаров попытался последовать совету.
— Ничего не получается, — наконец сказал он. — Ладно, пусть остается так. Не рубить же ему палец! Потом попробуем с мылом снять, в более подходящих условиях.
Трефов открыл глаза и скривился от боли. Захаров ухмыльнулся:
— Ну что, хорошо тебя приложили? Поехали в кутузку, родимец! Поднимите его, ребята.
