Из темноты все также доносилось ровное спокойное дыхание.
«Ладно, утро вечера мудренее. Посмотрим».
Звонок подъема, как всегда, прозвенел ровно в десять по местному времени.
Андрей и Лю встали с кроватей одновременно.
– Привет! Как спалось? – глаза чела смотрели на землянина весело, чуть прищурившись.
«Нет, точно читает мысли. Читает, и все тут».
– Привет. Да так, можно считать, что нормально.
– Сегодня ты идешь первым в душ, – все тот же веселый с прищуром взгляд голубых, как земное небо, глаз, которые никогда этого неба не видели.
– Я не против.
Как только люди приняли душ, снова звякнул звонок – завтрак. Из специальной ниши в стене выдвинулся поднос, уставленный тарелками с едой и двумя стаканами с красным напитком.
Андрей Кедров уже привык к здешней пище. Кроки работающих в руднике людей разнообразием блюд особенно не баловали. Сытно, полезно, есть можно? Ну и хватит. Не вип-персона – в плену, чай.
Первое блюдо обычно представляло собой что-то похожее на густой земной бульон, только с более острым вкусом и запахом, отдаленно напоминающим клубнику. Второе блюдо было похоже на пудинг, чуть более плотный, чем земной. Вкус варьировался от, можно сказать, никакого, до весьма острого, сильно похожего на баранину. На третье подавали неизменную кисловато-сладкую жидкость. Температура – чуть теплая. Зато ее цвет варьировался от фиолетового до красного, не пропуская ни одной природной масти. Впрочем, после каждой смены кроки присылали две банки барлока – слабоалкогольного, градусов пять, напитка типа пива. Хочешь – пей сразу, хочешь – поставь в небольшой холодильник и растягивай удовольствие до следующей смены. Правда, перед самой сменой побаловать себя не удастся. Банка, куда был налит барлок, была с секретом. За некоторое время до начала смены она закрывалась, и ни капли напитка с нее вытрусить не удавалась. Причем время закрытия определялось объемом оставшейся в банке жидкости: чем меньше оставалось барлока, тем раньше закрывался «магазинчик».
Завтрак прошел молча. Через час людей ждала тяжелая, смертельно опасная работа: чуть зазеваешься – даже не зазеваешься, просто вовремя не почувствуешь серую волну – и все, через секунду получишь в себя узконаправленный луч в десять тысяч рентген. Поэтому люди старались понапрасну не расплескать ни капли той энергии, которую накопили за время отдыха. Старались настроиться на необходимый ритм – предельная собранность, разгребание всех мысленных завалов, стоящих на пути между сознанием и подсознанием. Голова должна быть пуста, чтобы уловить тот незначительный электрический импульс, слабый голосок, шепот подсознания, предупреждающий о смертельной опасности. Иначе – смерть.
– Ну что, по коням? – Андрей вытер салфеткой губы и вопросительно посмотрел на своего напарника.
Предстояло еще надеть защитные костюмы, проверить их на герметичность, проверить зарядку их аккумуляторов, наличие аварийного запаса воздуха, и так далее, и такое прочее. Гамед был слишком опасной и коварной планетой, чтобы предоставлять ему хоть малейший шанс расправиться с тобой.
– По коням, – Лю встал из-за стола. – Как там у вас говорят на Земле, что наша жизнь? Игра.
– Да, и не всегда ты в ней выигрываешь.
– Я тут у этих кроков интересную игру нашел. Почти что тренажер для нашей работы. Нужно добыть побольше руды. Сыграем? Хоть эту-то игру мы, надеюсь, выиграем.
– Прямо сейчас? – Андрей недоуменно смотрел на своего напарника. Что за блажь перед самой работой.
– Ну, как хочешь, можно и отложить. А жаль, уж очень интересная игра, – Лю взял в руки игровую приставку и нажал кнопку.
Тотчас же на стене над дверьми вспыхнул экран телевизора.
«А он, случайно, того, не тронулся?», – землянин все с большей тревогой смотрел на странно ведущего себя чела.
– Лю, а ты… как себя чувствуешь?
«Господи, более глупого вопроса и придумать было нельзя», – Кедров смущенно посмотрел на напарника.
Тот лишь улыбнулся и направился в двери.
«Ну вот, обиделся».
– Лю, ты меня извини, я… – договорить, объясниться российский офицер не успел. В поле его зрения оказался экран телевизора, на котором стройными рядами выстроились комбайны. Оставалось лишь нажать кнопку, чтобы запустить игру, бросить виртуальные механизмы в бой с виртуальной рудой. Но Андрей сейчас ни за что бы в жизни не нажал эту кнопку. Он даже не сразу осознал увиденное. И лишь через секунду мозг справился с, вобщем-то, простой задачей. В телевизоре, во весь экран крохотные комбайны образовали надпись: «Пойду», на русском…
Серую волну они почувствовали одновременно. Почувствовали – это означает, что неожиданно возникло ощущение, что на тебя кто-то пристально смотрит, появилась какая-то неприятная пустота в желудке и общее ощущение дискомфорта. В обыденной обстановке человек просто оглянется вокруг, может, поморщится или инстинктивно ускорит шаг, а то и просто отмахнется. Но не на Гамеде. Резкий удар по большой зеленой кнопке – и из нескольких сопел, расположенных по периметру транспортера, бьют мощные сверхзвуковые струи аммиака, способные уничтожить зарождающуюся серую волну в радиусе шестидесяти метров – эмпирически, стоившее жизни десяткам людей, определенное расстояние, за которым серая волна не атакует.
Еще больше жизней забрала разработка способа борьбы с этим беспощадным, таинственным убийцей. В конце концов, родилась пневмопушка, бьющая мощной сверхзвуковой струей. Стремительно сгущающуюся в плотный комок пыль просто так не разгонишь. Это вам не лесной предрассветный туман, а своеобразная конструкция рентгеновского лазера с ядерной накачкой! Между стремящимися друг к другу частичками пыли возникает какое-то мощное поле, которое можно преодолеть, лишь хлестнув мощной сверхзвуковой струей газа.
Емкости баллонов пневмопушек хватало на пять залпов подряд. Дальше требовалась перезарядка – включался мощный компрессор, жадно всасывающий и вминающий аммиак – воздух Гамеда – в опустевшие баллоны. Пять минут. Или минуту на залп – арифметика проста. И в это время люди и техника были беззащитны. Работающие в рудниках люди эту минуту называли «время для молитвы». И действительно, оставалось молиться своему богу и уповать на него же.
Извне послышался легкий хлопок. Аммиачный ураган, выплюнутый соплами, преодолел звуковой барьер. А звукоизоляция кабин отсекала большую часть децибел.
– Где была?
– По-моему, сзади, – напарник Андрея Кедрова в своей кабине не отрывал взгляд от экрана монитора заднего обзора.
– Плохо. Мне тоже показалась, что она появилась сзади, – землянин двинул рычаг скорости от себя, ускоряя движение транспортера.
– Плохо, – согласился с ним Лю.
Плохо было вдвойне. Обычно серая волна почему-то атаковала спереди по ходу движения. Если это происходило, когда люди сидели в рудоуборочном комбайне, то это хоть как-то можно было объяснить. Спереди для этой машины – это пространство, между кабинами людей и фрезой, которая, собственно, и производила добычу руды. Здесь, естественно, концентрация пыли была максимальной, а следовательно, и легче было появиться серому убийце. Но и когда люди ехали в транспортере, проклятие Гамеда тоже обычно появлялось перед ним. Если же таинственный убийца появлялся сзади, то это всегда означало одно – сегодня рудник особенно агрессивен к людям. Ну, а если атака происходила на транспортер, который только перевозил людей, а руду не добывал, то значит, сейчас рудник просто неистовствует, и не успокоится, пока люди не отдадут ему очередную жертву. Здесь, на Гамеде, никто не сомневался, что серая волна – это плоть от плоти рудника, а значит и всей планеты.
