– Подойдите сюда и покажите мне, что у вас есть! – сказала она учтиво. – Уверена, что нам кое-что пригодится. Вчера Китти жаловалась мне, что у нее кончились нитки.
Конечно, следовало тут же исполнить ее желание, и Адриан Амель, с сердцем, колотящимся от кровожадной радости, проник в дом, который несколько позже, будучи уже соответствующим образом опоенным революционным угаром, в пылу прилива выспренной риторики он называл не иначе, как «притон преступной и недозволенной любви этого месье Тремэна».
Войдя в дом, Адриан, окинув внутреннее убранство своим завистливым и хищным взглядом, сразу оценил элегантную простоту мебели и обстановки. На мгновение он остановился перед портретом какого-то офицера, но тот с высоты своего положения на стене смерил его недовольным взглядом с головы до ног с выражением такого презрения, что Адриану захотелось показать ему язык. «Ох, уж эти грязные аристократы, давно пора от них избавляться! Впрочем, вот этот, видимо, не так уж глуп, а доказательство тому – то, что он умер сам», – думал Адриан, глядя на портрет.
На столе стояли кое-какие вещи, которые могли принадлежать горничной из приличного дома: корзиночка с рукоделием, обитая изнутри красным, внутри которой лежали необходимые для шитья предметы – восхитительные маленькие ножницы в виде лебедя, яйцо из слоновой кости, необходимое для починки белья, челночки и футляр из змеиной кожи. Но все это могло принадлежать кому угодно и поэтому не представляло интереса. Казалось, Адриан сосредоточенно занят тем, что раскладывает свой нехитрый товар, чтобы обступившие его три дамы смогли выбрать себе то, что им понравится. В этот момент с верхнего этажа раздались вдруг крики и плач ребенка. Прекрасная дама поспешила к лестнице, говоря на ходу:
– Вы обе возьмите то, что вам будет нужно, узнайте, сколько это стоит, и придите за мной, когда нужно будет платить.
В это время взгляд фальшивого разносчика остановился на кучке белья, небрежно лежавшего на стуле недалеко от того стола, на котором стояла корзиночка с шитьем. Женские блузки, нижние рубашки и кофточки были приготовлены, очевидно, для небольшого ремонта. Адриан загорелся желанием взять одну из них. Хотя бы вот эту, которая лежит сверху, – изящную вещицу из тонкого батиста. Посредине изысканно вышитых цветов и птичек видна буква «М». Но как же стащить ее, чтобы никто не видел?
Немного отодвинувшись от Китти и мадам Перье, которые пока были увлечены изучением товаров, он попытался протянуть руку к предмету своего вожделения, но в этот момент пожилая дама обернулась к нему.
– Мне давно уже пора заменить белую ленту на моем старом чепце, чтобы обновить его. Я хотела купить у вас моток, но не вижу у вас того, что мне надо…
– Да у меня их много, милая дама, это не проблема. Если вас устроит, я принесу его вам послезавтра. Черт меня побери, если я не подыщу то, что вам нужно, в Ай-дю-Пюи. Я как раз туда собираюсь.
– Слишком много беспокойства ради такого пустяка. Впрочем, вы – хороший коммерсант, раз предлагаете такие . услуги. Ладно, я возьму вот эту, серую. Я думаю, так будет даже лучше. Ведь чепец не так уж и нов, а я – тем более.
– Ну, как хотите. Я ведь от всего сердца…
Он просто не знал, что еще можно придумать, чтобы задержаться тут подольше. Обе дамы уже сложили свои покупки и собирались рассчитываться. Вдруг, когда маленькая блондинка уже направлялась к лестнице, чтобы взять денег у «мадам», блестящая идея осенила его.
– Не будете ли вы так добры, – вздохнул он,– и не принесете ли вы мне немного воды? У меня язык присох к глотке от жажды.
Мари-Жан насмешливо посмотрела на него. Нос этого парнишки был вовсе не похож на нос того, кто пьет воду.
– Может, ты предпочитаешь немного сидра?
– О!.. Я бы, конечно, не отказался, но мне не хочется. причинять вам столько хлопот…
– Да это вовсе не хлопотно.
Она направилась к кухне. Как только Адриан увидел, что ее черная юбка скрылась из глаз, он тут же подскочил к кучке белья, лежащей на стуле, схватил то, что лежало сверху, и быстро спрятал в складках своей просторной блузы. Сердце его бешено колотилось, когда почти в тот же момент вошла мадам Перье и протянула ему полную кружку пенящегося сидра. Вот теперь он хотел как можно скорее убраться отсюда. Поэтому он одним глотком осушил протянутую ему кружку. Сверху спустилась Китти и протянула ему деньги за покупки. Он взял их и вернул ей сдачу, рука его при этом немного дрожала. После этого он тепло попрощался с обеими дамами, поблагодарив их за радушие, и поскорее выскочил на свежий воздух с чувством огромного облегчения. Шагая по дороге, Адриан с усилием останавливал себя, чтобы не бросить тут же свой лоток в крапиву и не припуститься со всех ног подальше от этого дома. И только после поворота, где росли у дороги три ивы, он прибавил шагу, а потом и вовсе бросился бежать, несмотря на то, что ноша его была довольно тяжела. Если бы его увидали бегущим спустя не сколько минут после выхода из дома Мари-Дус, то Жиль Перье наверняка пустил бы собак по его следу. Кэнталь предупреждал его об этом и велел остерегаться. Адриан не мог успокоиться до тех пор, пока не вошел в Порт-Бай, где его поджидал сообщник.
Впрочем, никаких осложнений не произошло, и Адриан . с видом победителя отдал в руки Жермена Кэнталя эту маленькую вещицу– деликатную деталь женского туалета. Своими толстыми пальцами тот осторожно взял нежную белизну, и алчное лицо его на мгновение сделалось мечтательным:
– Очень жаль, впрочем, что ты не захватил также и то, что обычно размещается здесь внутри. Ну и везет же этому Тремэну! Что и говорить, вкус у него есть…
Глава V БОЛЬШАЯ СТИРКА
Как и во всех знатных домах, два раза в год в Тринадцати Ветрах проводили большую стирку. Речь идет о мероприятии большого размаха, в котором принимают участие все женщины дома и еще некоторые, нанимаемые из соседних деревень. Руководит этим не местная служанка, но специально приглашенная для этих целей так называемая главная прачка. Она жила в большом поместье в другом замке и понимала все тонкости в этом сложном деле. Можно сказать, она разбиралась в качестве белья не хуже, чем девушка из приличной семьи разбирается в своем приданом накануне замужества. То есть умела отличать годное белье от негодного и знала все особенности белья любого качества и назначения, от тяжелого драпа на шторах до носовых платков.
Ту, которая приходила к Тремэнам, как и к маркизу де Легалю, к ле Ронделерам – хозяевам замка Дюресю, к де Ре-вилям или к д'Урвилям, звали Жервеза Морэн, и приходила она из Кетеу. Это была женщина лет сорока, нельзя сказать, что она была очень властная особа, но зато очень сведущая в этом деле, я все знали, что под ее руководством все белье, вплоть до самой маленькой салфеточки, будет выстирано, выглажено и пересчитано. Можно было подумать, что Жервеза скрупулезно составляет подробную опись всего находящегося в доме белья, кропотливо учитывая каждую вещь. Впрочем, прачки – они все такие.
Обычно стирки происходили весной, когда все шкафы опустошались для уборки, и в конце лета, чтобы белье во время сушки на солнце могло впитать в себя дивные запахи уже пожелтевшей травы, вереска, сосен и папоротников… И длилось это три дня.
