… насколько?
…до летального исхода. Эдвард попытался его просканировать. У меня отказало сердце.
От такой наивной прямоты я подпрыгиваю на кровати. У него отказало сердце? У моего неубиваемого мужа отказало сердце?!
Да оно и у меня от такой новости сейчас остановится.
…и легкие тоже. Я полагаю, привязка осуществлена ко всем основным системам органов. Иза, ты не волнуйся.
Конечно. Сейчас вот дыхание восстановлю, запру в себе пару ласковых слов для того идиота, который едва не сделал меня вдовой. И для второго, слишком честного, чтобы умолчать.
…он не специально. Мы просто хотели проверить, насколько блок крепко привязан. А охранная система сработала. Эдварду тоже досталось.
Мало досталось! Я не знаю, сколько, но все равно мало!
Кайя, пытаясь меня успокоить, трется щекой о ладонь. И кто-то тут нотации читал по поводу авантюр с недопустимой степенью риска?
…все равно пришлось бы проводить разведку. Весной его попытаются снять. Тише, сердце мое, не бойся. Там будет не один Эдвард. Над телом возьмут контроль. Зону отрежут и аккуратно все снимут. Это совершенно безопасно.
Вот почему я ему не верю?
— Кайя, а это тебе надо?
Танк ведь не год и не два существует. И ведь уживались как-то. Зачем рисковать?
— Я чувствую его. Раньше не знал, и было легче. А сейчас постоянно, как будто… как будто отец не ушел после взлома. Он тут, — Кайя прижал мою ладонь к своему виску, — и продолжает меня ломать. Я ведь даже не знаю, что делает этот блок.
— И существует ли он.
— Что?
…Кайя, насколько ты веришь этому человеку… Эдварду?
…доверяю я тебе, Урфину и дяде. Все. Что касается Мюррея, то мне пришлось быть откровенным. С ними нельзя иначе.
…тогда я не понимаю. Ты впустил его в свою голову. Едва не умер. А теперь мучаешься. Он тебе рассказал, как понимаю, много интересного. Но что из этого правда? Нам нельзя расставаться, но почему он вырвал тебя со свадьбы. Зачем держал? Полтора месяца… а до того сколько лет? Двенадцать?
…ты не справедлива, сердце мое.
…почему? Ты не слышал других протекторов и в этом вся проблема? А письмо они не могли написать? Или послать парламентера? Вариантов тысяча, если уж так хотели с тобой поговорить. Да и о нашей свадьбе весь протекторат знал. Сомневаюсь, что здесь нет ни одного человека с… той стороны.
…это не принято. Послы — да. Шпионы — нет. Это как если бы я подкупил слуг, чтобы они рассказывали мне про то, как Урфин живет.
…хорошая кстати идея.
…Иза, блок есть. Я… слышу его. И я хочу, чтобы меня от него избавили.
Он не отступит. Но и у меня веры к Протекторам не прибавляется. Чем больше думаю, тем более дерьмовой выглядит вся эта история. Как Сержант сказал? Семьи пожалеют о невмешательстве?
И не получилось ли, что эта их жалость стала причиной внезапно протянутой дружеской руки.
Где они все были, когда Кайя действительно нуждался в помощи?
…когда ты злишься, ты пылаешь. Это очень красиво. Сердце мое, я понимаю твои сомнения. И да, вполне может статься, что Мюррей появился не случайно. Скорее всего, не случайно. Весной я был несколько… агрессивен. Это могло их обеспокоить. Возможно, хотели проверить, насколько ты меня в норму привела. Есть вероятность, что моя неуравновешенность подвигла их на поиск стабилизирующего элемента. Урфина использовали.
Неуравновешенность? Стабилизирующий элемент?
Экспериментаторы хреновы. А просто взять и помочь? По-человечески?
Сначала бросить Кайя в компании садиста-психопата. Отвернуться. Забыть о существовании, позволяя чувствовать себя ничтожеством. И наконец, послать парламентера.
Полагаю, кандидатуру выбирали тщательно.
…на это глупо обижаться. Тем более, что без их помощи я от блока не избавлюсь.
Кажется, я услышала лязг и скрежет. Башня старого танка поворачивалась, желая взять на прицел глупца, который хотел убрать этот подарок прошлого.
— Сердце мое, — Кайя обнимает меня, бережно, точно опасаясь, что я вот-вот исчезну. — Главное, что теперь у меня есть ты. Без тебя я бы точно умер. Уже поэтому я буду играть по их правилам. Пока не разберусь, что там к чему.
Плечо затекло, потому что на нем лежали. Открыв глаза, Урфин несколько секунд разглядывал светловолосую макушку, пытаясь сообразить, кому она принадлежит и как этот кто-то очутился в его кровати.
Вспомнил.
И едва сдержал смех. Вот уж правда: научил плохому. Хорошо, хоть недоучил.
Тисса спала крепким сном человека с чистой совестью и твердыми принципами. И хорошо бы, чтобы сон продлился еще часика два. За это время Урфин попытается исправить то, что еще поддается исправлению. И хотя подмывало остаться, дождаться пробуждения, он очень осторожно убрал ее руку с груди и высвободил плечо, подсунув вместо него подушку. Тисса не шелохнулась.
А выражение лица по-детски умиротворенное, счастливое даже. Интересно, что ей снится?
Дом? Обыкновенная семья?
Урфин не представлял себе, какой должна быть обыкновенная семья. Он видел их только издали, а теперь вдруг отчетливо осознал, что вряд ли из всей этой затеи хоть что-то выйдет.
С другой стороны, отступать уже поздно.
И главное, желания нет никакого.
Подняв платье — выглядит так, точно его силой сдирали, что в принципе соответствует действительности — Урфин аккуратно повесил его на спинку кресла. Туда же отправились чулки.
…значит, он вправе поступать так, как считает нужным? И в этом все дело? Еще немного, и Урфин поверил бы…
За дверь, которую он прикрыл очень осторожно — не хватало еще разбудить — ждал Гавин. И вид у него был нехарактерно мрачный. Сразу барон вспомнился: вот что значит, семейное сходство.
Гавин молчал.
Урфин ждал, изо всех сил стараясь не расхохотаться — нечего ребенка обижать. А настроение что-то не в меру веселое, давненько такого не бывало.
— Ну? — Урфин все-таки понял, что придется первым начинать беседу.
Гавин набычился.
— Говори уже. Не трону.
И ведь страшно ему до зубовного скрежета, а молчать не станет. Упрямая Деграсовская натура. Барон, пожалуй, порадовался бы.
— Вам не следовало обижать леди. За нее некому заступиться.
А тон такой, что, того и гляди, совесть очнется, хотя она — дама воспитанная, не лезет, куда не просят.
— Ну почему некому. Ты и я. Уже двое.
На легкость тона Гавин не настроен. В его понимании все более, чем серьезно, и позицию следует уважать.