Враг явился не один: свита была под стать многоуважаемому мэтру Труву. Пятеро помощников, судя по всему, выбранных на сию должность за исключительное внешнее сходство с распорядителем, два пажа, карлик с книгой и пяток левреток в меховых попонках.
— Подготовка к балу уже начата, — произнес распорядитель, присаживаясь на атласный диванчик. Он вальяжно закинул ногу за ногу, демонстрируя роскошные банты на панталонах и остроносые, по последней моде, туфли. Пряжки их, усыпанные драгоценными камнями, сияли.
И Наша Светлость еще переживают, что на платья тратятся?
— Вашей Светлости не о чем беспокоиться.
— Наша Светлость не беспокоятся, — я очаровательно улыбнулась и тоже села.
Под ноги кинулись левретки и пажи, норовившие левреток поймать. Помощники выстроились по росту и застыли. А карлик, на шее которого поблескивала весьма серебряная полоска весьма характерного вида, открыл книгу. От массивного фолианта к ошейнику тянулась тонкая, но прочная на вид цепочка.
— Уверяю вас, все будет сделана в наилучшем виде…
— Нисколько не сомневаюсь.
— Тогда могу я приступить к своим обязанностям? — распорядитель окинул меня взглядом, от которого затошнило.
— Конечно. Как только мы с вами обсудим, каким будет предстоящий бал.
— Но…
— Меня уверили, что вы весьма профессиональны, — я старалась не обращать внимания на собак, пажей и помощников. — Не откажите в любезности. Взгляните на наброски…
Зря, что ли Кайя старался?
— Общая концепция представляется…
— Боюсь, я уже имею довольно четкие инструкции.
В этом Наша Светлость не сомневались.
— И какие же?
Должна же я знать, чем конкуренты дышат!
— Я не уверен, что уполномочен…
— Уполномочены.
Пока. Ну вот не нравится Нашей Светлости этот господин, возможно, мы относимся к нему с предубеждением, но я нигде не клялась быть справедливой к людям. Он же мялся с кокетством престарелого ловеласа, с трепетом ресниц и румянцем на щеках, с томными взглядами и губами сердечком.
Антипатия крепла.
— Представьте дивный сад… — он взмахнул рукой, и левретки зашлись истошным лаем. — Во всем его великолепии… множество цветов. Розы, азалии, белые фрезии и антуриумы и орхидеи… Арки из живого плюща. Птицы… мы уже заказали двести серебряных клеток…
— Чудесно. И жаль, что заказ придется отменить. На розы, азалии и арки тоже.
— Почему?
— Потому что не будет никакого сада.
И не скажу, что мне было грустно об этом говорить. Скорее уж я поняла, что Наша Светлость — существо мстительное и в чем-то мелочное. Оставили человека без антуриумов с орхидеями и радуются.
— Возьмите, — я во второй раз протянула рисунки. — Все будет так, как скажу я. И не иначе.
Даже если понадобиться взять в заложники левреток. Они улеглись у ног распорядителя, уставившись на меня круглыми глазами. Изредка то одна, то другая собачонка скалилась, но рычать не смела. Уже спасибо. Подозреваю, останавливало их молчаливое присутствие Сержанта, а вот мэтр Трув на него внимания не обратил. Наверняка, привык не замечать лишних людей.
— Боюсь, вынужден разочаровать вас, — распорядитель отмахнулся от меня платком. — Ваша просьба глупа и неуместна.
— Боюсь, это не просьба. Приказ.
Я выдержала его взгляд, насмешливый, преисполненный холодного презрения.
— А вы уверены, что вправе отдавать подобные приказы? — верхняя губа мэтра Трува приподнялась, а уголки рта опустились. Он не ненавидит Нашу Светлость, скорее уж не понимает, зачем должен тратить свое драгоценное время на беседу и уж тем паче, объясняться.
— Уверена.
Несколько секунд мучительных раздумий, и снисходительное:
— Леди, вас, наверное, ввел в заблуждение ваш статус. Иногда людям… незначительным случается подняться высоко. Они начинают думать, что могут многое… и больно ранятся, пытаясь использовать эти возможности. Давайте, не будем ссориться.
— Давайте, — охотно согласилась я, глядя исключительно на алмазные пряжки. Нога распорядителя покачивалась, тень от нее скользила по горбатым собачьим спинкам и паркету.
Если тень доберется до моих юбок, меня вырвет.
— Предоставьте серьезные дела тем, кто в них разбирается. Я же в свою очередь пойду вам навстречу в ваших… милых прихотях.
Это каких же?
— Для меня не проблема найти скучающей даме приятного… собеседника, обладающего многими выдающимися умениями. Или собеседников, если на то будет желание… устроить все без лишней огласки… к вашему удовольствию.
От подобной наглости я потеряла дар речи. А мэтр Трув, вероятно, принял молчание за одобрение. Он подался вперед, прижимая ладони к груди, и низким проникновенным голосом продолжил рекламную компанию.
— Я понимаю, каково молодой красивой женщине выносить одиночество…
…Кайя!
Он далеко и вряд ли я докричусь, но злость придала сил.
…что случилось? Спасать?
…распорядителя. Я его сейчас уволю…
— …природа берет свое…
…он предлагает мне любовника. Или любовников. На выбор. Приятных и обладающих многими умениями. Без лишнего шума.
…убью.
— …вы чувствуете себя оскорбленной тем вниманием, которое ваш муж уделяет…
Взмах ресниц, горестный вздох, и я замираю, предвкушая сенсацию.
— …своему другу. Конечно, вы не могли знать того, о чем многие опасаются говорить вслух… эта свадьба всех удивила, но теперь понятно, что истинная леди никогда не потерпела бы того, что приходится терпеть вам. И могу ли я осуждать…
Злость сменилась истерическим весельем. Вот оно как… достойное объяснение, нечего сказать.
…Кайя!
…уже иду…
…да не спеши. Мне тут рассказали… признавайся, ты женился на мне, чтобы прикрыть свой роман с Урфином? Вы толкаете меня на путь порока. Истинная леди такого не стерпела бы. А я вот терплю… противные.
…точно убью.
Я совершенно неприлично хрюкнула, пытаясь сдержать смех, а потом прекратила пытаться и расхохоталась. Боги всех миров… да они готовы придумать что угодно, лишь бы не признавать очевидного.
— Вы… — говорить, смеясь, было сложно. — Вы уволены.
Распорядитель в первую секунду не понял, что я говорю о нем.
— Уволены, — пришлось повторить. — Но я вам благодарна. Знаете, только сейчас поняла, насколько вы все здесь нелепы. Ваша мораль, нравственность… нет, в самих понятиях нет ничего дурного. Но вы их извратили до невозможности. Вы готовы сжечь любого, кто нарушит приличия. И закрываете глаза, если это делают тихо. Меня давно уже тошнит от вашего лицемерия, но… смех — хорошее лекарство.
