Они тоже появились, когда исчез ее брат.
Потрясение было ужасным; над домом словно сгустилась грозовая туча. Вся радость, что жила под его крышей, испарилась. И за это Элси сердилась на брата. Сначала приехали полицейские. Они расселись в гостиной, заполнив ее собою, будто обряженные в форму слоны, и делали пометки в блокнотах, пока мама с папой в слезах повторяли, когда и как видели его в последний раз. Потом появились репортеры и телевизионщики, а любопытные соседи, проходя мимо, заглядывали к ним в окно и пялились на отчаявшуюся, убитую горем семью. Наконец Лидия, мама Элси, задернула шторы от зевак, и еще несколько месяцев к ним никто не прикасался. Всю осень в гостиной было так же темно, как в их сердцах. Папа Элси, Дэвид, стал замкнутым и долгие часы поводил в своем кабинете, шерстя интернет-порталы и умоляя всех, кто соглашался слушать, помочь ему в поисках сына. Элси целыми ночами сидела без сна в постели, слушая, как родители шепотом переговариваются в соседней комнате, и костерила брата, перемежая ругательства мольбами.
— Ну, Кертис, — шептала она, — ну, хватит. Хватит, возвращайся домой.
Так что, когда папа Элси однажды ворвался в кухню и объявил, что пришло сообщение аж из Турции, из Стамбула — кто-то видел в древнем городе американского мальчика, подходящего по описанию, — вся семья взорвалась ликованием. Только рассчитав стоимость билетов и жилья, они решили, что девочкам, Элси и Рэйчел, придется остаться в Портленде, а в Турцию на поиски Кертиса поедут одни старшие Мельберги. Но где же оставить девочек? Подходящих родственников у них в городе не было, поэтому единственным вариантом оказался местный сиротский приют, куда за разумные деньги попавший в сложное положение родитель мог устроить ребенка на любой срок.
— Джемисоны там оставляли детей, когда ездили отдыхать на море. — Так попытались они успокоить дочерей.
И вот теперь все четверо медленно двигались сквозь дебри Промышленного пустыря к учреждению под названием «Интернат Джоффри Антэнка для трудных детей». Впереди тускло мерцала неоновая вывеска с этими самыми словами, под которой еще слабее светилась вторая надпись: «И КОМПЛЕКТУЮЩИЕ».
Рэйчел, до этого молчавшая всю дорогу, подняла взгляд и ахнула, увидев здание. Ее бледное лицо на мгновение появилось из-за занавеса длинных черных волос, а худые плечи в потертой футболке с логотипом «Corrosion of Conformity»
[2]
содрогнулись от ужаса.
— Поверить не могу, — тихо сказала она, теребя темные веревочки браслетов на левом запястье.
— Ну, солнышко, — донесся с переднего сиденья голос Лидии, — мы же это обсудили. Другого выхода просто нет. — Мама повернулась к девочкам. — Считайте, что это ваше задание — так вы помогаете нам найти Кертиса.
— Ага, — мрачно ответила Рэйчел.
— Мда, — вставила Элси, глядя вперед сквозь дворники. — Ну и мрачное местечко.
Все остальные молчаливо согласились; и вправду, чтобы найти, что возразить, пришлось бы очень постараться. Дорога наконец оставила позади ряды хранилищ и железных ангаров без окон и вывела их на пустошь, огражденную металлической сеткой. Посреди нее возвышалось тусклое здание, казалось, появившееся тут из какой-то другой эпохи. Аспидно-серые оштукатуренные стены, испещренные окнами со средниками, были покрыты пятнами лишайников и сажи. Черепичная крыша, на которой буйно разросся переливчатый мох, круто поднималась к гребню, увенчанному башней с часами. Между буйными зарослями ежевики темнела тяжелая дубовая дверь. Неоновый знак шумно пульсировал светом как раз над ней, составляя странный современный контраст всему зданию, которое определенно навевало мысли о девятнадцатом веке.
Элси вдруг окатила волна паники, и она расстегнула молнию на рюкзаке, стоящем у нее между ног. Вытянув оттуда свою куклу, Тину Отважную, она попыталась тепло улыбнуться.
— Все хорошо, Тина, — прошептала Элси. — Все будет хорошо.
Тина Отважная была сделана из пластмассы; у нее были короткие светлые волосы. Элси провела пальцами по спине куклы, скрытой под бежевым нарядом в стиле сафари, и нащупала маленькую кнопку между лопаток. Нажав кнопку, она с успокоением вслушалась в ободряющие слова, которые приглушенно донеслись из динамика в груди Тины:
— ОТВАЖНЫЕ ДЕВЧОНКИ НИКОГДА НЕ БОЯТСЯ ПУСТИТЬСЯ В НОВОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ! — заявила кукла с дерзкой хрипотцой в голосе.
Вдруг Элси услышала вздох и, повернувшись, обнаружила, что Рэйчел смотрит на нее из-за черных прядей. Элси приготовилась к насмешкам — это была обычная реакция Рэйчел на высказывания куклы, — но та промолчала. Получается, все настолько плохо, подумалось Элси, что даже Рэйчел ищет подмоги у Тины.
Остановившись у главного фасада здания, седан на мгновение замер, потом Дэвид повернул ключ, и двигатель затих. Свист ветра в дремучем лабиринте зданий Пустыря был слышен даже из машины. Дэвид обернулся и посмотрел на дочерей.
— Всего две недели, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал успокаивающе, — и все. Две недели. А потом мы вас заберем.
Элси провела пальцами по синтетическим льняным волосам Тины Отважной. Еще никогда в жизни две недели не казались ей таким долгим сроком.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Тайный язык растений
Вперед, на север!
Запоздалое предостережение
Обернув вокруг лица длинный вязаный шарф, Прю на мгновение представила себя кочевником-бедуином, бороздящим широкие просторы какого-нибудь песчаного хребта в Сахаре, хотя на самом деле она просто бесцельно плелась по Ломбард-стрит. В данных обстоятельствах она бы определенно предпочла такую жизнь. Девочка спросила себя, заставляют ли детей бедуинов ходить в бедуинскую школу и зубрить всякую фигню вроде того, кто изобрел хлопкоочистительную машину и откуда берется пенициллин. Едва ли. Скорее всего, бедуинские дети в основном катаются на верблюдах наперегонки и учатся находить оазисы в пустыне. После этого она решила погуглить информацию про бедуинов, когда вернется домой, и выяснить, нельзя ли пойти к ним добровольцем.
Все это время Прю бродила по холодным улицам Сент-Джонса, ее родного района на севере Портленда, штат Орегон. Стоял февраль; и уже сейчас — а было четыре часа пополудни — небо начинало темнеть. Улицы оставались мокрыми еще со вчерашнего снегопада, и девочка на ходу пинала комки слякоти. Она решила, что для велосипеда слишком холодно, но выбраться из дома было просто отчаянно необходимо. Все эти разговоры об ожиданиях, перспективах и ее поведении сводили с ума. От этого еще меньше хотелось идти навстречу родителям и учителям. Впервые в жизни она ощутила, как ее навязчиво затягивает взрослая жизнь, и ей это ощущение ни капли не понравилось.
