Командующий, сэр Тимоти Крот, на ослепительной красной с черными пятнами саламандре гордо проехал по рядам воинов, проверяя строй. Тишину нарушал лишь одинокий звук барабана (точнее, пустой жестянки из-под жевательного табака) — барабанщик отбивал торжественное, отрывистое трра-та-та-та-та. Каждый крот, вне зависимости от ранга и положения, стоял, вытянувшись по стойке смирно, высоко задрав острую мордочку. Сэр Тимоти, хоть и был незрячим, казалось, с горделивой серьезностью оценивал войско. Его доспехи из бутылочных крышек (на одной виднелась надпись: «Лимонный драйв!») сияли в свете наземного фонаря.
— Как круто, — прошептал Кертис, откровенно завороженный происходящим.
— Ага, — только и выдохнула Прю.
Сэр Тимоти на своей саламандре доехал до передней линии и встал перед войском.
— РЫЦАРИ ПОДЛЕСЬЯ! — выкрикнул он. — ВПЕРЕД!
Тут уже все барабанщики принялись бить в импровизированные барабаны; волынщики стали выводить воинственную мелодию. Топот множества крошечных ножек эхом понесся по туннелям — войско двинулось к стенам города кротов.
* * *
Дездемона сидела на диване, отстраненно разглядывая россыпь журналов на столике рядом с собой. Ни один из них ее не тянуло даже пролистать. «Однопроцентный журнал»? Что это вообще значит? Она никогда не понимала, в чем притягательность бизнеса, и не интересовалась промышленностью. Ее затянуло во все это только потому, что там вертелись большие деньги. Однажды двоюродный брат в своем напутственном имейле из Нью-Йорка написал ей: «Если хочешь здесь зацепиться, Дезя, надо держаться там, где деньги». Так она и поступила. Деньги привели ее к Джоффри Антэнку и его квинтету промышленников. Совет был, конечно, разумным, но со временем она поняла, что, просто держась за деньги, успеха и счастья не добьешься. Нужно что-то еще. Что именно, она не знала, но была решительно настроена выяснить.
Девушка за стойкой ресепшена пялилась на нее с той самой минуты, как она вошла в приемную на тридцатом этаже башни Титана. Она выглядела совсем девчонкой, эта секретарша, и напомнила Дездемоне ее саму, когда ей было чуть за двадцать и она была полна очарования и иллюзий. Она приехала в Портленд с резюме, в котором были такие пункты, как «Одесские скитальцы» и «Крестный отец-2». Последнее было нелицензионным украинским ремейком, но звучало все-таки внушительно. Дездемона по-прежнему не оставляла надежд, но взгляды, которые секретарша бросала на нее, казались снисходительными; в них отчетливо читалось «ну, меня-то бог миловал». Но разве можно ее винить? Если бы сама Дездемона, будь она возраста этой девчонки, увидела женщину в платье из секонд-хенда и с толстым слоем макияжа, призванном скрыть первые зловещие приметы возраста — разве она бы не смерила ее таким же испепеляющим взглядом?
К счастью, задуматься над этим она не успела; зазвонил телефон, секретарша сняла трубку и, перестав чавкать жвачкой, сказала:
— Да, она здесь, мистер Уигман. Проводить?
Видимо, голос в телефоне ответил положительно, потому что девушка встала из-за стола, разгладила юбку и подошла к Дездемоне.
— Он готов вас принять, мисс…
— Мисс Мудрак.
— Э-э-э, ага. Мистер Уигман вас ждет. Сюда, пожалуйста.
«Погоди, девочка, — мстительно подумала Дездемона. — Когда-нибудь жизнь и тебя сломает».
Они вдвоем подошли к огромным бронзовым дверям на другом конце приемной. Девушка открыла их с некоторым трудом и, справившись, пригласила Дездемону войти. В кабинете ее встретил знакомый рокочущий голос.
— Десси! — воскликнул мистер Уигман. — Детка! Где ты была всю мою жизнь?
— Здравствуйте, мистер Уигман, — промурлыкала Дездемона как можно более обворожительно. Это мурлыканье было одним из важных компонентов ее актерского мастерства.
— Ну что ты, зови меня Брэд. Что за формальности! — Он стоял во главе массивного овального стола, и фигуру его ореолом освещал свет из окон, выходящих на простор Промышленного пустыря.
— Хорошо, Брэд. Конечно. Старые друзья.
Брэд Уигман, титан промышленности, гулко расхохотался, и его голос заполнил весь кабинет. Вообще, этому смеху завидовало все промышленное сообщество. О нем даже писали в сентябрьском выпуске «Налогоплательщика». Заголовок гласил: «Смех Брэда Уигмана — благовест процветания? Как обзавестись своим собственным». Дездемону от него каждый раз кривило.
— Старые друзья, — повторил Уигман, когда последнее эхо затихло. — А как же! Что я могу для тебя сделать, Десси?
— Ах, мистер Уигман… Брэд… дело в Джоффри. Он… шото случилося.
На лице Уигмана тут же появилось хмурое выражение.
— Вот как?
— Каждый раз, як мы встречаемся, вы… ты говоришь, шо если мне когда-нибудь шо-нибудь понадобится — деньги, помощь или просто пара добрых слов, — шобы я шла к тебе. Так?
— Я помню, Десси. И я говорил от души. — Он подошел к ней и приобнял за плечи. — Ты хорошая девочка. Замечательная. Так что там с твоим героем?
— Опять… Опять Непроходимая чаща.
Брэд закатил глаза и фыркнул:
— Никак он ее не забудет, а?
Дездемона, трагически опустив взгляд, покачала головой.
— Баммер, Джимми, — окликнул Уигман, щелкнув пальцами за ее плечом. Грузчики в красных шапочках тут же, тяжело ступая, подбежали к боссу. — Принесите прекрасной даме чего-нибудь освежающего. — Он обратился к Дездемоне: — Белого вина с содовой? Как тебе?
— Замечательно, спасибо.
— Это даме. А мне — эспрессо. В такой, поняли, маленькой чашечке. — Он изобразил руками, как держит крошечную чашку и блюдечко.
— Да, мистер Уигман, — хором ответили те.
Уигман снова обернулся к Дездемоне; взгляд его стал жестким и пристальным.
— Так что там на этот раз случилось?
— Просто… он только про нее и думает. Только про нее и говорит. Кроме своей Чащи вообще ни про шо не заикается.
— Да, проблема, — признал Брэд Уигман со вздохом. — Мы пытались это пресечь.
— Да, и какое-то время он вел себя спокойно. Думал про работу, про станки. Но потом…
— Потом?
— Потом к нему пришел посетитель.
Уигман поднял левую бровь.
— Посетитель?
— Да, таинственный. Одетый как в старину. У него было… как оно называется… пенсне.
— На носу?
— М-м-м, — кивнула Дездемона.
— Вместо очков?
— М-м-м.
По правде говоря, Уигман сам как-то думал, не добавить ли к своему образу пенсне, но отказался от идеи, решив, что это все-таки слишком. А некоему таинственному господину, значит, удалось. Это его обнадежило.
— Он титан? Промышленник?
