Казалось, будто кто-то, какое-то разумное существо с огромным талантом к механике и конструированию, приделал к подъемному крану насадку от пылесоса и провел над целым городом, собрав все вообразимые кусочки самого разного бесполезного мусора — железного, пластмассового и деревянного. А потом организовал все эти залежи промышленных отходов таким чудесным образом, что казалось, будто каждая частичка постройки специально была создана для своего места.
Массивная стена из камня и алюминия окружала сеть причудливых прямоугольных строений, между которыми вились многочисленные колеи и каналы — некоторые из них были определенно сделаны из остатков игрушечных железных дорог и гоночных треков. Внешние крепостные ворота закрывала решетка из, кажется, сплющенного дуршлага. За стеной сразу же начинались многочисленные городские здания, расставленные довольно беспорядочно (Кертис заметил целый район, сделанный из жестяных сигарных коробок). Ближе к центру лабиринт строений становился еще более тесным и густым, постепенно поднимаясь на возвышенность, увенчанную ровной площадкой. Тут и там плавный спиральный подъем разбивали более низкие стены, которые четко делили город на уровни. На самом верхнем ярусе возвышалась цилиндрическая башня высотой футов в шесть, соединенная с городом многочисленными мостами. Она была сделана из гладкой алюминиевой трубы, но закругленную поверхность усыпали ответвляющиеся башни и башенки. Величественное строение оканчивалось куполом; на нем торчал флаг с буквой «Д», слегка трепещущий на едва ощутимом ветерке.
— Ух ты, — выдохнула Прю, забывшись.
Кертиса было не так легко сбить; даже в восхищении глядя на Кротград, он умудрялся изображать свирепость.
— Прю, — сказал мальчик, клацая зубами, — ты — грозное божество, не халтурь.
— А, точно, — очнулась та, поставила фонарь на землю и, задействовав вторую руку, двинулась к чудесному подземному городу.
Как только об их появлении стало известно, от стен крепости раздались крики ужаса; защитники города, облаченные, кажется, в фольгу, при появлении двоих Вышних заметно затряслись под ненадежными доспехами.
— Салли, но! — раздался крик где-то у их ног. Септимус помчался вперед, дико размахивая штопальной иглой над своим алюминиевым шлемом. По команде за ним волной хлынули пехотинцы. Они врезались в толпу защитников города, словно прибой, сметая все на своем пути. Септимус верхом на саламандре возвышался над полем боя, словно великан, и противники верещали от страха, оказываясь рядом с ним.
— Получите-ка, сударь! — орал он, щедро рассыпая цветистые устаревшие обращения вместе с ударами клинка. — Подточи шпагу, кретин! — тоже слышалось довольно часто, как и: — Отправляйся к праотцам в Наземье, негодяй!
Прю не видела его лица за шлемом, но была уверена, что он ухмылялся от одного розового уха до другого.
Не давая врагу времени на передышку, рыцари Подлесья резво пробились с осадными башнями через первые ряды защитников города и, поставив орудия у внешней стены, пустили на первый уровень города непрекращающийся поток воинов. Карандашный таран снова и снова бился о расплющенный дуршлаг, а толпа рыцарей вокруг нетерпеливо ждала возможности хлынуть в ворота. Дуршлаг держался; один из воинов на саламандре повернулся к Кертису и крикнул:
— ВЫШНИЙ!
Мальчику понадобилась пара секунд, чтобы найти в многотысячном море сражающихся того, кто его окликнул.
— О ВЫШНИЙ, ОБРУШЬ СВОЮ БОЖЕСТВЕННУЮ МОЩЬ НА ЭТУ РЕШЕТКУ!
— А, ладно, — кивнул Кертис. — Без проблем.
Подойдя к стене, которая едва доставала ему до колен, он нащупал край плоской железки и, поддев ее с внутренней стороны, отвел с дороги. С победным кличем рыцари Подлесья устремились в открытые ворота, сшибая всех, кто вставал у них на пути. Убирая руку, Кертис почувствовал укол; в кожу между большим и указательным пальцами воткнулась булавка с красной головкой.
— Ай!
Мальчик посмотрел вниз; там стоял безоружный солдат вражеского лагеря, задрав мордочку куда-то примерно в его сторону и, кажется, похныкивая от страха. На мгновение Кертису пришло в голову подхватить его и стукнуть о стену, но это было бы совсем уж жестоко и бесчеловечно. По правде говоря, его встревожило одно то, что у него вообще появилась такая мысль. Вместо этого мальчик выдернул иголку из ладони и отбросил в другой угол зала.
— Поосторожней, — сказал он кроту; тот поспешно скрылся в толпе.
Однако рыцари Подлесья подобным милосердием не отличались. Угроза сэра Тимоти, что все, кто не восстанет против Денниса Узурпатора, погибнут от рук рыцарей, приводилась в исполнение с удивительной тщательностью. Кертис все сильнее бледнел, глядя, как кроты набрасывались на врагов и буквально разрывали их на части любым оружием и всем, что попадалось под руку. По канавам узких улиц ручьями струилась кровь; в воздухе звенели леденящие кровь крики боли. В каком-то переулке стоял, дрожа от страха, маленький кротенок, потерявший родителей; на пороге горящего здания громко рыдала над телом павшего воина кротиха в запятнанном кровью платье. Кертис обернулся к Прю, которая совсем перестала изображать свирепость и вместо этого наблюдала за происходящим с отвращением и жалостью на лице.
— Кошмар, — сказала она.
Мальчик вернулся к ней в дальний конец зала и, встав рядом, окинул взглядом поле сражения. Кроты прорвались через вторую стену; от нескольких домов и церквей поднимались струйки дыма. Какофония звуков битвы, звон иголочных клинков и крышечных кольчуг эхом отдавался от стен.
— Мы не можем их остановить, как думаешь? — решившись, спросила Прю.
Кертис огляделся; улицы огромного города кишели сражающимися.
— Не знаю, — сказал он. — Наверное, придется ждать — пусть все идет своим чередом.
Третья стена пала; с нее посыпались тела погибших защитников.
Прю двинулась к городу, на каждом шагу глядя под ноги, чтобы не добавлять к царящему вокруг хаосу новых напрасных жертв.
— Не могу, — сказала Прю и целеустремленно двинулась к городу, на каждом шагу глядя под ноги, чтобы не добавлять к царящему вокруг хаосу новых напрасных жертв. Она легко перешагнула через первую стену; на этом ярусе уже почти никого не было — за исключением стонущих раненых. Защитников города потеснили на верхнюю площадку. Она миновала вторую стену и подошла к третьей. Постройки здесь стояли слишком плотно, и наступить было некуда. Поэтому девочка остановилась и обратилась к воинам.
— ХВАТИТ!
Но никто не отреагировал.
Набрав воздуха в легкие, она гаркнула так громко, как только могла:
— ХВАТИТ!
И снова никакого эффекта. Кроты, обезумевшие от крови и насилия, ее попросту не слышали. Группа защитников стреляла в нападающих рыцарей горящими стрелами; подкрепление спешило по вьющимся улицам в сторону битвы, чтобы присоединиться к своим собратьям. Прю подняла взгляд на верхушку башни, стоящей в центре города, и увидела там крота. Он был одет, кажется, в пижаму и наблюдал за событиями с равнодушным видом.
