Судя по потрепанному и полусформировавшемуся виду, кицунэ была на грани. Она казалась абсолютно сумасшедшей. Прю, так и не решив, хорошо это или плохо, продолжала копаться в содержимом рюкзака.
— Так, — сказала Дарла, — можно сделать все быстро, а можно растягивать. Старуха, та жалкая ветхая ведьма, неприятно долго сопротивлялась. Я бы предпочла, чтобы нам не пришлось снова разыгрывать такую же сцену. — Она повернула голову, потянув шею, и, кажется, даже размялась мимоходом, прежде чем приступить к своему страшному делу. Но, не успев даже податься вперед, лиса вдруг пронзительно, душераздирающе завопила.
Прю воткнула ей в ногу нож.
* * *
Все эти люди были грузчиками. По крайней мере, так расслышала Элси, когда Антэнк подошел к мужчине в хорошо сидящем костюме и спросил его, довольно дерзко, зачем было путать грузчиков в дело, с которым они, слава богу, и так прекрасно могли справиться сами. Но, в принципе, неважно, как их называли и почему они все были такие одинаковые; важно то, что они все ближе подбирались к сиротам с видом, который можно было описать только словом «угрожающий». Антэнк и мистер Уигман, который был, судя по всему, его начальником, продолжали смотреть друг на друга. Напряжение росло; мистера Антэнка, кажется, присутствие грузчиков выводило из себя, будто оно как-то подрывало его авторитет. Сами же грузчики, чтобы выглядеть еще более свирепо и зловеще, слегка улыбались и поигрывали на ходу молотками и трубами в руках. Девочка посмотрела на сестру; Рэйчел усиленно хмурилась.
— Что нам делать? — прошептала Элси. Много раз с тех пор, как родители оставили их в интернате Антэнка и началось это бесконечное приключение, ей хотелось, чтобы у нее в руках оказалась Тина Отважная. Вот это был как раз один из таких моментов.
— Не знаю, — ответила Рэйчел.
Под взглядами детей Роджер обратился к Уигману; голос его звучал надменно и нетерпеливо:
— Дети нам не нужны, мистер Уигман. Нам нужен старик.
Уигман, на которого насели с обеих сторон, отмахнулся и от Антэнка, и от Роджера.
— Слушайте, народ, — обратился он к толпе. — Дождь начался, да и темнеет уже. — И то и другое было правдой. Солнце скрылось на западе, а на волосы и шапочки присутствующим капала холодная морось. — Давайте перенесем нашу конференцию в интернат. Никто не пострадает, никому не придется драться. Согласны?
Грузчики прекратили наступление, но по-прежнему поигрывали оружием с отчетливо угрожающим видом. Бежать было некуда. Врагов оказалось больше, чем сирот — Элси насчитала примерно пятьдесят. Наконец из центра толпы раздался голос Кароля:
— Давайте делать, как они сказали, ребята. Сопротивляться смысла нет.
Ребята, печально понурясь, кивнули. Собак отпустили на улицы Пустыря; грузчики стали теснить сирот в сторону мрачно-серого здания. Все шли по той же самой дороге, по которой родители привезли Элси и Рэйчел в интернат. Здание, ярко освещенное изнутри, постепенно приближалось. Дети, прижавшись носами к окнам, следили за процессией.
И тут начали разбиваться стекла.
Все резко остановились и, как один, вскинули головы на звук.
— НЕТ! — громко простонал Антэнк, когда из спальни на втором этаже вылетело несколько железных шкафчиков, с оглушительным грохотом приземлившись внизу. Из-за опустевших оконных рам послышался ликующий крик множества голосов. За этими шкафчиками последовали новые — через новые окна. Следом вылетела кровать, которую общими усилиями вытолкнула через широкое окно целая группа детей. Матрас на ней горел. Все это упало на землю в искрах и брызгах битого стекла.
Воспитанники интерната Антэнка для трудных детей подняли восстание.
Бунт, словно эпидемия, перекинулся на третий этаж, в спальню мальчиков. В стеклянном дожде вниз полетели новые и новые предметы. Из очередного разбитого окна, широко улыбаясь, выглянула шайка мальчишек; они принялись дразнить Антэнка и грузчиков неприличными звуками и громкими издевательскими криками.
— Добро пожаловать обратно! — крикнула сиротам девочка со второго этажа. Другая добавила: — Мы решили устроить в вашу честь праздник!
Снова зазвенело разбитое стекло; из окна вылетел прямоугольный ящик и со стуком упал на землю. Это был динамик; он еще пару раз взорвался помехами, словно отрубленная голова, в которой догорает искра жизни, а потом замолк насовсем.
Лицо Антэнка сделалось пепельного цвета — он увидел, что шум и неразбериха переместились за высокие окна цеха. Совсем скоро в стекло полетели куски труб, оторванные от станков; неистовая толпа мальчиков и девочек принялась разносить помещение на кусочки. Парадные двери распахнулись, и наружу, подальше от растущего восстания, в панике выбежали Дездемона, мистер Гримбл и мисс Талбот.
— Брэдли! — воскликнула мисс Мудрак. — Они все разрушат! Це не то, шо я хотела! — Она стремительно, насколько позволяло платье, бросилась к толпе грузчиков и пойманных ими детей, добралась до Уигмана и, запыхавшись, повисла на его крепкой руке. Антэнк, еще не оправившийся от зрелища, которое разыгралось у него перед глазами, бросил на нее изумленный взгляд.
— «Брэдли»? — спросил он. — Ты зовешь его «Брэдли»?
Дездемона отвернулась от него и теснее прильнула к Уигману. Тот утешительно обнял ее за плечи, не отрывая взгляда от разворачивающихся в здании событий.
— Минутку… — пробормотал Джоффри. Стоило ему увидеть Дездемону в объятиях Уигмана, и разрозненные до того кусочки пазла начали собираться в голове в единое целое. — Это ты! — заорал он наконец Дездемоне, перекрывая гром восстания. — Это ты меня сдала! Ты ему рассказала!
Воспитанники интерната Антэнка для трудных детей подняли восстание.
Но едва ли это было подходящее время для взаимных обвинений: из верхних окон высокого серого здания начали вырываться языки пламени. Через оставшиеся стекла было видно, как дети сложили в женской спальне огромный костер из стульев и столов и проворно подожгли его. К тому времени, как огонь подобрался к окнам, воспитанники интерната Антэнка уже высыпали через распахнутые двери на подъездную дорогу. Собравшись там, ребята отвернулись от здания — их оказалось, наверное, не меньше сотни — и очертя голову рванули в сторону грузчиков и их пленников. Пламя, лижущее окна здания, освещало их грозным ореолом. Это, а еще выражение дикого гнева на лицах придавало детям сходство с фуриями, которые вырвались из подземных глубин, чтобы сеять хаос в мире живых.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Восстание!
Дарла закинула голову и издала душераздирающий вопль, застывший где-то на полпути между женским криком и звериным воем. Он эхом пронесся по мусорной низине, заставив вздрогнуть экраны разломанных компьютерных мониторов и телевизоров, и вонзился в барабанные перепонки Прю. Та воспользовалась моментом, чтобы отползти дальше, вверх по холму. Но едва она успела отодвинуться на несколько футов, как Дарла нагнулась и выдернула лезвие из ноги, скривившись от боли, но не сводя глаз с девочки.
