— Милорд…
Данте услышал в голосе библиария нечто, с чем прежде не сталкивался: колебание, чуждое потрясающе сдержанному лорду смерти.
— Что тебя беспокоит, старый друг?
— Мы стоим и говорим об этом Аркио, словно он уже изобличен в притворстве… Но что если к парню действительно прикоснулся Deus Encarmine?
К ужасу библиария, командор Кровавых Ангелов не ответил на доверительный вопрос товарища.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Коридоры крепости оказались забиты кающимися людьми, потрепанными и оборванными, в окровавленных бинтах. Эти жалкие души выжили в оккупации; те, у кого еще оставались силы двигаться, явились к Кровавым Ангелам с просьбами о помощи. Шагая по нижним этажам, Рафен миновал бригады сервов под присмотром сангвинарного жреца, которые делили остатки припасов со складов под башней. Ящики с пищей и лекарствами разделили между голодающими и больными гражданами. Еды осталось мало, так как большую часть скоропортящихся продуктов сожгли батальоны Фалкира. Люди, которые внутри здания преградили Рафену дорогу, как и те, что толпились на площади, казалось, жили лишь за счет веры.
Кровавый Ангел ощущал тревогу. В голове снова и снова всплывала одна и та же отвратительная картина — почетная стража целится и равнодушно истребляет гражданских. Если требовалось, Рафен не уклонялся от жестоких поступков, но демонстрация бессердечия вызывала судорогу у него в желудке. Людей Шенлонга освободили, и растрата их жизней ради доказательства намерений претила морали. Рафен отвергал подобное всеми фибрами души космодесантника. Однако хуже самого деяния были наивные глаза мирян и радость, с которой они принимали болтерные снаряды, словно их добровольная жертва имела смысл.
Кто-то толкнул Рафена, чем вызвал у него вспышку гнева.
— Прочь с дороги! — Кровавый Ангел схватил толкнувшего человека и развернул его к себе.
— Простите, господин, но я хотел поблагодарить вас…
Человека густо покрывали грязь и кирпичная пыль, но под этим слоем Рафен сумел разглядеть изодранный мундир сил планетарной обороны. Офицерский, судя по знакам отличия на рукаве.
— За что? Я тебя не знаю.
— Это касается не меня, господин, а моей сестры. Мало того, что ваш орден освободил нас от власти Хаоса, так ваши собратья еще пожаловали ей дар смерти.
Он произнес это со странным трепетом.
— Дар смерти? — Это словосочетание оставило неприятный привкус во рту. — Ты благодаришь меня за то, что твою сестру застрелила почетная стража? Нет, нет…
— Пожалуйста! — офицер сил планетарной обороны теснее прижался к Рафену. — Вы должны понять: мы едва не сломались. Останься наши молитвы еще день-другой без ответа, и многие бы поверили, что Император отвернулся от Шенлонга…
Его голос превратился в доверительный шепот:
— Некоторые из нас… Мы были готовы подчиниться слову Лоргара… — тут он лучезарно улыбнулся Рафену. — Но вы спасли нас от этого! Моя сестра с удовольствием расплатилась жизнью.
— Безумие!
Рафен оторвал от себя руку человека и вытащил боевой нож; блеснуло стальное лезвие с фрактальной заточкой.
— Признайся, если бы я сказал: вонзи это в свое сердце, ты бы так и поступил?
Офицер без колебания разорвал китель и обнажил бледную грудь.
— Моя жизнь зависит от вашего приказа, господин!
Казалось, он был в восторге от возможности принять смерть от руки Рафена прямо здесь. Лицо Кровавого Ангела перекосилось от презрения, и он ударил человека рукоятью ножа.
— Прочь, малодушный дурак!
Разъяренный космодесантник двинулся дальше по коридору. Разве таких людей он поклялся защищать? Разве мужчины и женщины Империума настолько слабы рассудком, что способны подчиниться любому, даже самому отвратительному эдикту и объявить его священным словом Бога-Императора?
Он добрался до высоких медных дверей часовни, которую Аркио сделал местом своего пребывания. Старшие боевые братья входили туда друг за другом под бесстрастными взглядами почетной стражи. Стражи носили топоры подвешенными, а в руках держали огнеметы; на их воронкообразных жерлах танцевало пламя. Один из воинов преградил Рафену путь.
— Ты останешься снаружи.
Судя по голосу, он не отдал возражений.
— Это чьею же властью? — потребовал ответа космодесантник. — Я — брат Рафен, к тому же родной брат Аркио.
— Здесь проходит конклав ветеранов ордена, а ты — не один из них.
Рафен налег на первого стража, решив отодвинуть его.
— Я хочу поговорить со своим братом, и ни один человек, в золотом шлеме или без него, мне не помешает!
Рафен напрягся, когда краем глаза заметил, что закованная в перчатку рука второго стража тянется к топору. Внезапно сильная рука оттащила его назад.
— Не нужно устраивать проблемы, — сказал Делос.
Обернувшись, Рафен увидел череполикую маску капеллана.
— Поговори со мной, — предложил Делос, отведя его в укромную нишу. — Что не так?
Кровавый Ангел отвел взгляд.
— Жрец, я больше не могу держать язык за зубами. События последних дней, все эти изменения… Мой разум в смятении от противоречий. Боюсь, они доведут меня до безумия!
Делос медленно кивнул.
— Понимаю, брат. Это было тяжелое время для всех нас — наша вера подверглась испытанию.
— Да-да! — подхватил Рафен с жаром. — Понимаешь, Делос… Миазмы, которые проникли в наши ряды, это уже слишком. Я не могу объяснить, что произошло с моим братом Аркио… И то, что случилось на площади… Раньше я такого не видел, это походило…
Капеллан снова кивнул. В его голосе звучало благоволение, хотя голос выходил изо рта стального черепа.
— Ты смущен, Рафен, и это естественно. После того, как «Беллус» достиг Кибелы, случилось слишком многое, и все мы чувствуем напряжение. Слишком многие братья ушли навсегда, твой наставник среди них, и это тебя грызет.
Он приложил руку в черной перчатке к груди Рафена.
— Ты не был бы сыном Сангвиния, если бы не воспринимал каждую смерть так остро, как мы воспринимаем гибель нашего лорда-прародителя. Но он протянул нам руку из прошлого, и Аркио — его сосуд.
У Рафена застыло лицо. Он не видел облика Делоса, но уже знал, что капеллан попал под то же самое влияние, которое распространилось на многих боевых братьев.
— Да, конечно, — сказал он безучастно. — Спасибо за вашу мудрость.
Делос поманил его.
— Пошли, Рафен, — сказал он. — Будет справедливо, если ты, присутствуя там, услышишь слова родного брата. Составь мне компанию.
Капеллан отмахнулся от двух почетных стражей, и Рафен последовал за ним, ощущая, как внутри основного желудка растет ледяной ком.
