Чего тут только не было!
Парикмахеры и ко сметологи, чьими услугами я воспользовалась
всего один раз, мастер по ремонту компьютеров, специалист по принтерам и прочей
оргтехнике, массажистка, к которой меня в свое время пристроила Сандра, заявив,
что у меня ярко выраженное искривление позвоночника, фирма, в которой я
постоянно покупаю авиабилеты, та самая Виктория из турфирмы, которая отправляла
меня на Лазурный Берег, женщина с экзотической профессией берейтор, с которой я
как-то встретилась в театре и разговорилась, еще одна, на чьей визитке было
напечатано «мастер икебаны», – эту я вообще не смогла вспомнить…
Только Нориной визитки нигде не было.
Перебрав все карточки три раза подряд, я вдруг вспомнила,
куда дела ее карточку.
У меня на шкафу стоит красивая фарфоровая вазочка,
расписанная лиловыми ирисами. Так вот эта вазочка стояла неровно и дребезжала,
когда мимо дома проезжали тяжелые грузовики. И я подложила под нее Норину
визитку.
Встав на табурет, я дотянулась до злополучной вазочки и
вытянула из-под нее глянцевую картонку. Вазочка тут же обиженно задребезжала,
хотя никакие грузовики мимо дома не проезжали. Я показала ей кулак, спрыгнула с
табурета и потащилась к телефону. Однако п режде что-то заставило меня
взглянуть на часы. М-да-а… двенадцатый час, поздновато для звонков, придется
перенести на завтра.
Ночь прошла спокойно, никто не ломился ко мне в дверь и не
названивал по телефону. Стоя под душем, я решала в уме сложную проблему, можно
ли звонить Норе в полдевятого утра. С одной стороны, она женщина неработающая,
такие встают обычно не раньше десяти – куда торопиться? С другой стороны, я
помнила, что у Норы в жизни есть большая забота – присматривать за
легкомысленным своим муженьком. А при таком раскладе куда уж там спать долго!
Этак всю семейную жизнь проспишь!
Выйдя из ванной, я услышала стук в нашу общую с Иннокентием
стенку и выглянула на лестницу. На площадке стояла Анюта, в зубах у нее был
бумажный пакет из французской булочной, что на углу. Там лежали две горячие
булочки – с изюмом и с вареньем. Я умилилась и тут же оценила деликатность
Иннокентия – не явился сам, а прислал собаку, чтобы я не подумала, что он
напрашивается на утренний кофе, которого у меня, кстати, нет, снова закончился.
Ужасно приятно, когда о тебе кто-то заботится, подумала я, пережевывая сдобу.
Анюта от мучного отказалась, очевидно, берегла фигуру.
Первый раз у Норы было занято, я обрадовалась, выждала
несколько минут и набрала снова.
На этот раз трубку очень быстро сняли, и молодой женский
голос выпалил:
– Извините, нас прервали! Еще у него красные пятнышки
на животе… такие меленькие… а у Мишутки…
– Нора? – удивленно переспросила я.
– Элеоно ра Васильевна, это вас! – недовольно
проорал молодой голос. – Только недолго, мне должен позвонить врач!
– Да! – услышала я наконец голос Норы, и тут же
его заглушил детский визг.
– Нора, это Даша… мы вместе отдыхали на Лазурном
Берегу… Как у тебя дела?
– А, Дашутка! – Нора явно обрадовалась и добавила
тише: – Здесь разговаривать невозможно, давай встретимся в кафе «Карибу»… на
Среднем проспекте Васильевского, знаешь его?
– Знаю, – ответила я удивленно, – а что…
– Через час! – отрезала Нора и повесила трубку.
Хм, все-таки она забыла, что я работаю. Однако
передоговориться не получилось – теперь было плотно занято. Я прикинула, от
чего мне будет хуже: если потеряю работу или если потеряю жизнь? А ведь
запросто может так случиться, раз те двое типов настроились меня поймать.
Выходило, что жизнь дороже, так что я позвонила своему шефу Геннадию и твердым
голосом заявила о невозможности явиться сегодня на работу по семейным
обстоятельствам, а именно: по причине безвременной кончины бывшего мужа.
– Чего? – поперхнулся Гена. – Ты что
несешь-то? Какие могут быть семейные обстоятельства, если муж бывший! Может, у
тебя их десять было, так что, каждый раз с работы отпрашиваться будешь?
– Злой ты, Гена, черствый и равнодушный человек, –
сказала я скорбным голосом, – а еще хочешь стать хорошим руководителем.
И поскорее повесила трубку.
* * *
Через час я вошла в кафе.
Зал его был разгорожен стеклянными перегородками на
маленькие, очень уютные кабинки. Из одной такой кабинки мне махала Нора.
Выглядела она утомленной.
– Что будешь – чай, кофе? Сладкое ешь или остервенело
худеешь, как все прочие?
Я заказала кофе по-венски и повернулась к Норе:
– Что у тебя творится?
– Внуки! – Нора махнула рукой.
– Внуки? У тебя? – Я окинула взглядом ее стройную
фигуру, молодое красивое лицо.
– А что – теоретически все возможно, – усмехнулась
Нора. – Но в данном случае внуки не мои, внуки Славины, от первого брака…
Так что я к ним прямого отношения не имею, но им до этого нет дела, и нервы они
мне подпортили ужасно. И разговаривать по телефону при них совершенно
невозможно, они тут же начинают орать. Двое двухгодовалых мальчишек,
представляешь себе? Мишутка и Васютка… То есть, разумеется, нервы-то портят не
столько они, сколько их сумасшедшая мамаша, Анюта, Славина невестка…
Я вспомнила симпатичную собаку Анюту, горячие булочки и
рассмеялась.
– Не обижайся, это я не над тобой!
– Да я и не обижаюсь. – Нора отставила чашечку
крепчайшего кофе. – Слушай, мы ведь не о моих внуках разговаривать пришли,
ты же меня о чем-то хотела спросить?
– Ну да. – Я свернула из салфетки самолетик,
хотела запустить его в соседнюю кабинку, но вовремя передумала и спросила Нору:
– Слушай, кто такой этот Сурен Степанович?
– Почему ты спрашиваешь? – Нора вдруг
посерьезнела, ее лицо как-то заострилось и побледнело, и крупные веснушки на
скулах стали еще заметнее.
– Да понимаешь… – Я не знала, с чего начать и
стоит ли что-то рассказывать постороннему человеку.
– У тебя неприятности? – спросила Нора.
– Почему ты так думаешь?
– Сурен – не тот человек, которым интересуются в
благополучные периоды…
– Да кто же он такой?
– В общем, сама толком не знаю… – проговорила Нора
после долгой паузы. – Знаю только, что он – большая шишка. Как-то раз мы
подвозили его в своей машине, и нас остановил дорожный патруль. У всех
потребовали документы. Сурен первым протянул сержанту какую-то книжечку, тот
только взглянул и тут же переменился в лице, встал навытяжку, отдал честь и тут
же отпустил нас, больше ни у кого не стал проверять документы. А когда Слава
осторожно спросил Сурена, что это за документ, тот отшутился: мол,
удостоверение почетного Деда Мороза Российской Федерации… И это не единственный
такой эпизод, уверяю тебя!
