– Что? – Надежда испуганно попятилась, при этом
чуть не свалилась – во время разговора такса успела дважды обежать вокруг нее,
опутав ноги Надежды поводком.
– Да это я не тебе, дочка, – успокоила ее
старушка, – это я Маруське своей… непременно, дрянь коротколапая, поводок
запутает!
Хозяйка спокойно распутала поводок, для профилактики
шлепнула таксу и продолжила:
– Значит, пройдешь мимо телефонной лавки, завернешь
направо по Глухой, пройдешь еще квартал, до овощного, тут тебе аккурат и будет
твоя Резная…
– А что это – Глухая? – поинтересовалась
Надежда. – Улица так называется?
– Ты что же, дочка, не здешняя? – Старушка
неодобрительно посмотрела на Надежду поверх очков.
– Здешняя, – заверила ее Надежда, – только в этом
районе редко бываю… знаю Чкаловский проспект, знаю Зеленину улицу…
– «Зеленину»! – передразнила ее Марусина
хозяйка. – Она же не одна, их три Зелениных – Большая, значит, Зеленина,
где мы с тобой стоим, Малая Зеленина, которая вон там начинается, и еще Глухая
Зеленина, куда тебе сейчас надо…
Надежда Николаевна поблагодарила старушку и отправилась в
указанном направлении.
Через пять минут она действительно оказалась на углу Глухой
Зелениной и Резной улицы.
Найти на Резной улице четвертый дом не составило труда – он
оказался на углу с Глухой Зелениной. Но вот шестую квартиру, в которой обитала
тетка Сучкова, Надежде Николаевне пришлось поискать.
С улицы в нужном доме был всего один подъезд, в котором
располагались квартиры от пятнадцатой до двадцать пятой, со двора удалось найти
еще два подъезда – там были квартиры с первой по пятую и с восьмой по
четырнадцатую. Квартиры номер шесть (как и номер семь) Надежде найти никак не
удавалось.
Во дворе дома, неподалеку от подъезда, сутулый старик в
меховой жилетке задумчиво кормил голубей. Когда Надежда третий раз с
озабоченным видом прошла мимо него, старик проворчал:
– Ходют и ходют, а зачем ходют – и сами не знают! Как
будто другого дела у них нету!
Надежда остановилась, посмотрела на старика и проговорила:
– Дедушка, никак не найду шестую квартиру! Вы ведь
здесь все знаете… Не поможете ее отыскать?
– Может, и знаю, – старик преисполнился чувства
собственного достоинства, – а только не всякому можно помогать. Может, ты,
к примеру, шпионка или эта… террористка? Я тебе помогу, а меня после привлекут
за соучастие!
– Разве я похожа на террористку? – удивилась
Надежда. – Или уж тем более на шпионку?
– Похожа – не похожа, гражданочка, это роли не играет.
У них, у шпионов, курсы специальные имеются, так их на этих курсах нарочно
учат, как себя за порядочных людей выдавать. Я пятьдесят лет во
вневедомственной охране отслужил, я в этих делах разбираюсь! Пятьдесят лет, как
один день – с пистолетом в кобуре! – Старик гордо приосанился, вспомнив
боевое прошлое, и добавил: – Мимо меня муха без пропуска не пролетала, не то
что нарушитель! А ты говоришь – не похожа!
Надежда пригорюнилась и двинулась прочь.
Однако старик окликнул ее:
– А кто тебе, к примеру, нужен?
– Коробицына Евгения Ивановна! – выпалила Надежда
имя сучковской тетки.
– А какое у тебя к ней дело, – не унимался бывший
вохровец, – государственное или личное?
– Не то чтобы государственное, – замялась Надежда
Николаевна, – но все же по работе…
– Ладно, если по работе – так и быть, помогу. Шестая
квартира – это бывшая дворницкая, она вон там, под аркой…
Надежда проследила за взглядом старика и увидела, что в
боковой стене арки, через которую она прошла во двор, действительно имеется
маленькая железная дверка, которую она не заметила в темноте.
Поблагодарив бдительного аборигена, она устремилась к
дверце, на которой и вправду была аккуратно нарисована масляной краской цифра
шесть.
Надежда Николаевна нажала на кнопку звонка, однако вместо
привычной трели или чего-нибудь более изысканного – птичьего пения или
популярной музыкальной фразы – из-за двери донесся бодрый решительный голос,
громко прокричавший:
– Кого там черти принесли?!
Надежда заинтересовалась и снова нажала на кнопку.
Голос за дверью выкрикнул точно ту же фразу с такой же
интонацией. Надежда Николаевна поняла, что так необычно звучит дверной звонок в
этой странной квартире.
– Я к Евгении Ивановне, из издательства! –
сообщила она двери как можно громче.
Судя по всему, ответ был признан удовлетворительным. Во
всяком случае, дверь плавно отворилась.
– Здравствуйте, Евгения Ивановна… – машинально
проговорила Надежда в дверной проем и только после этого поняла, что перед ней
никого нет. Дверь открылась сама по себе. За ней виднелись уходящие вниз крутые
выщербленные ступеньки.
Ступеньки были плохо освещены, и Надежда замешкалась,
опасливо приглядываясь – как бы не сверзиться с лестницы. Лестница была
довольно крутая, и при падении можно было переломать себе все кости.
Вдруг прямо над ее головой вспыхнула яркая голубоватая
лампа, осветившая лестницу. Надежда мысленно отметила, что это – та самая
галогеновая энергосберегающая лампа, о которой шла речь в отредактированной
брошюре.
– Спасибо! – машинально поблагодарила Надежда,
оглядываясь по сторонам в поисках того, кто включил свет. Однако никого
поблизости не было видно.
– Проходите, я вас жду! – отозвался женский голос,
судя по всему, доносящийся из скрытого в стене микрофона.
В ту же секунду входная дверь за спиной Надежды с громким
стуком захлопнулась.
«Сквозняк, наверное!» – подумала Надежда Николаевна,
покосившись на дверь. Раздался щелчок замка, и на глазах удивленной Надежды сам
собой задвинулся дверной засов.
«Нет, это не сквозняк!» – Надежда почувствовала себя
неуютно, как мышь, за которой захлопнулась дверца мышеловки, и подумала, не зря
ли приехала в этот странный дом.
– Да проходите же! – повторил невидимый
голос. – Что вы там медлите? Не знаю, как вы, а я очень дорожу своим
временем!
Надежда решилась. Она спустилась по лестнице и оказалась в
просторной, почти пустой прихожей. Над ее головой тут же вспыхнула еще одна
яркая галогеновая лампа, первая же, над лестницей, погасла.
Неожиданно в углу прихожей что-то зашуршало.
«Кот, наверное!» – подумала Надежда Николаевна с
облегчением.
В доме, где живет кот, она не опасалась никаких неприятных
сюрпризов.
Однако, повернувшись на шорох, она невольно попятилась.
Это был не кот.
