— А ты чего хотел-то? — спохватился наконец один из поминающих.
— Спросить, где тут магазин поблизости. Проезжал мимо, хотел сигарет купить…
— Тоже сигарет, — насупился пьяненький толстяк. — Бросал бы ты это дело, парень. Курить вредно. За это вон даже убивают…
— Все будет хорошо, отец, — невпопад ответил я, разглядывая пятиэтажку.
Многоквартирный дом, десятки жильцов. Неужели никто ничего не видел и не слышал? По опыту знаю, обычно всегда находится какая-нибудь старушка с бессонницей или подростки, тискающиеся в подъезде. Только вот чаще такие неохотно говорят. Боятся.
Я решил предпринять поквартирный обход — мало ли, вдруг да повезет? Тут взгляд зацепился за белое пятно в окне третьего этажа. Из-за плотной шторы выглядывал человек, смотрел на меня. Встретив мой взгляд, не отвернулся и не отошел, продолжал глазеть.
— Это кто? — Я ткнул пальцем в наблюдателя.
— Альбертыч, — пренебрежительно отмахнулись мужики, уже утратившие ко мне интерес. — Он тут вроде местного сумасшедшего.
Человек продолжал смотреть.
Местный сумасшедший — это хорошо. Это очень хорошо. Такие всегда много знают и много говорят…
Прикинув, где находится квартира безумного Альбертыча, я отправился туда. Поднявшись на третий этаж по обшарпанному, но чистенькому подъезду, нажал кнопку звонка.
Мне долго не открывали, но я продолжал звонить. Наконец дверь неохотно приотворилась, из-за нее выглянула хмурая женщина средних лет.
— Мне бы Альбертыча, — как можно лучезарнее улыбнулся я.
— Отец болен. Плохо себя чувствует, — отчеканила баба.
Дверь стала закрываться, но тут из квартирных глубин раздался дребезжащий голос:
— Ксюша, пропусти товарища!
Женщина замешкалась, а я осторожно, но решительно потянул дверь на себя:
— Позвольте пройти…
— Что вы делаете? — беспомощно проговорила тетка мне в спину, когда я все же ввинтился в узкий коридорчик и двинулся на старческий голос. — Отец в маразме, а вы… чего вы от него хотите?..
— Как всегда, распространяешь дезу, доченька, — спокойно возразил из комнаты старик. — А ты входи, входи, боец.
Он сидел у окна в инвалидной коляске, спиной ко мне, так что я видел только его сутулые плечи и седой всклокоченный затылок.
— Здравствуйте. — Я достал визитку, подошел ближе, представился.
Дед развернул кресло, взял карточку, прочел вслух:
— Иван Тарков, частный детектив… — и принялся буравить меня тяжелым взглядом. Удовлетворившись осмотром, кивнул: — Альберт Альбертыч Онойко, Комитет государственной безопасности, полковник в отставке.
Он был болезненно тощ, даже изможден. С бледного лица, изрезанного морщинами, проницательно смотрели яркие глаза. Казалось, только они и были по-настоящему живыми. Альбертыч усмехнулся, показав крепкие желтоватые зубы:
— Ну что, боец, свидетеля убийства ищешь?
— Вы что-то видели?
— Видел. Все видел, от начала до конца. — Старик отодвинул плотную штору, указал на подоконник.
Я едва не присвистнул. Арсенал у деда был впечатляющий: армейский бинокль, фотоаппарат, подзорная труба, очки ночного видения… Полковник в отставке явно продолжал заниматься любимым делом.
— Неужели сфотографировали?
— Нет, не удалось, — ответил Альбертыч. — Улетела она.
— Кто она?
— Чупакабра, — спокойно ответствовал дед.
Он всматривался в мое лицо, пытаясь найти признаки недоверия или удивления. Но я чего-то подобного и ожидал, так что взгляд его встретил прямо и попросил:
— Может, подробнее расскажете?
Альбертыч принялся излагать — сухо, четко, подробно. Повезло мне со свидетелем.
— В двадцать три сорок семь Петрович вышел из подъезда и двинулся через двор, скорее всего, в киоск на углу, за сигаретами. На него сверху упало странное существо. Оно было похоже на летучую мышь, только очень большую, с человека величиной. Размах крыльев — метра два, наверное. Чупакабра эта стала рвать Петровича…
Значит, все же оголодавший киан-ши. Ни у одного клана больше нет крылатой ипостаси.
— Что ж в полицию не позвонили?
— А кто мне поверит? — горько усмехнулся Альбертыч. — На мои вызовы и не поедет никто. Меня ж все чокнутым считают. Раньше я пытался сотрудничать. У меня хоть ноги не ходят, а башка варит еще, да и глаза не подводят. Давайте, говорю, ребята, я у вас бесплатным осведомителем буду. Да так просто, чтоб пользу приносить. Не, не надо ничего. Я, дурак старый, то об алкашах сообщал, которые под окнами орут, то о ворах вон. То и дело ведь машины разувают… Не хотят моей информации…
Старик оказался упорным. Стал вызывать участкового, писать заявления. Тот традиционно обещал разобраться, но все кончилось тем, что Ксюшу попросили унять бдительного чекиста.
— Дочка телефон на ночь прячет. — Альбертычу было стыдно признаваться в своей беспомощности. — Ксюха, она неплохая баба. Несчастливая только, одинокая. Да и трудно ей со мной, инвалидом…
Мне стало жаль деда:
— Вы не переживайте так, товарищ полковник. Даже если бы вам удалось вызвать полицию, Петровичу это не помогло бы.
В глазах деда зажегся огонек азарта:
— Гляжу, боец, ты знаешь, что это за зверь?
— Упырь это, товарищ полковник. Обычный упырь. Вурдалак.
Альбертыч поверил моментально. Впрочем, почему ему было не поверить? Существование чупакабры он ведь допускал.
— Вон оно как… Значит, повезло мне, — задумчиво произнес он. — Упырь-то и меня хотел сожрать.
Заметив старика, который бесстрашно наблюдал за ним сквозь инфракрасные очки, тварь рванулась к окну.
— Все, думаю, полковник Онойко, вот и пришла тебе хана, — делился Альбертыч. — Но почему-то стекло никак не разбивалось. Как будто бронированным сделалось. Хотя на самом деле-то обычное…
Я рассеянно поддакнул. Все приметы сходились.
— А скажите, товарищ полковник, он вам ничего не говорил? Может, голоса какие в голове слышали?
— Чупакабра-то? — Альбертыч упорно именовал вурдалака привычным прозвищем. — Говорила, а как же. Как будто без слов приказывала: впусти, мол, впусти…
— А вы что?
Дед презрительно хмыкнул:
— Да ничего. Не таких еще на допросах ломал. Побилась да улетела. А я спать лег.
Силен старик. Видна старая закалка…
— Ну хорошо. А утром, когда полиция приехала, что ж вас не допросили? Знают же, что вы за двором наблюдаете.
— А я не сказал, — гордо заявил Альбертыч. — Дорога ложка к обеду. И потом: ты что, думаешь, эти, с одной извилиной, и той от фуражки, в чупакабру поверят? Решат, совсем Альбертыч чокнулся. Да и Ксюха только рада будет меня в дурку отправить. Не-э, я такого повода не дам. Тебе вот только и рассказал. Ты парень уважительный и здравомыслящий.
