В общем, произошло то, что я предсказал сразу, как только мы тут очутились. Пальцами «волшебник» не щелкал. Он просто вытянул в нашу сторону руку, и те ниточки, что привязывали нас к небу, тут же лопнули все до единой. Вместе с этим я ощутил, что паралич прошел и тело вновь мне подчиняется. Вот только какой прок от этой свободы? Все, что она мне сейчас дала – это возможность орать да размахивать в падении конечностями.
Падать же было ой как далеко и долго! Терраса, где нас настиг праведный суд, располагалась вблизи вершины и в таком месте, что других террас под нами уже не было. А если бы и были, невелика разница, так как мы все равно падали бы до ближайшей из них добрую сотню метров. Разве что в таком случае мы разбились бы быстрее, и только.
Перед лицом у меня мелькали этажи, в ушах свистел ветер и слышались крики падающих рядом товарищей. А снизу на нас надвигалась грязно-желтая песчаная масса. Оно и к лучшему, что мы нырнем в нее и финальную часть падения пролетим, не видя ни зги. Не знаю, что испытывали мои подельники, а мне не хотелось смотреть на стремительно приближающуюся землю перед тем, как при жаркой встрече она переломает мне все кости до единой.
А вот и пелена бури! Сверху она выглядела мягкой, упругой подушкой, но на поверку оказалась всего лишь колючей тучей песка. Надо бы задуматься напоследок о чем-то важном, ведь последние секунды доживаю… Да только ничего, кроме панического нежелания умирать, в голову, увы, не лезет. Видимо, так и придется уйти из жизни с этой малодушной мыслью и отнюдь не героическим воплем…
Но что это? Едва мы окунулись во мглу, как скорость моего полета резко упала, а через три секунды он и вовсе прекратился. Я опять повис в воздухе теперь уже непонятно, на какой высоте от земли, и слышал, как стихают рядом крики Бледного, Гробика и Крупье… а также мой, потому что желание орать пропало само собой.
– Пелядь и простипома! – прозвучало за спиной. Это была первая внятная фраза, которую я расслышал. Голос Крупье дрожал, но если я открою сейчас рот, то вряд ли буду говорить лучше. – Кажется, я обделался! Ну да это мелочи, главное, лэптоп не потерял!
– Фу-у-ух! Вот это, мать его, экстрим! – отозвался слева Бледный. Мы так и пребывали в том самом порядке, в каком подкрадывались к Кальтеру у отеля «Атлантис». – Жаль, Сквозняк не дожил – он бы такой крутой бэйсджампинг без парашюта наверняка оценил.
– Все целы? – переспросил я. – Гробик?
– Я живой! – послышалось справа. – А еще у меня руки-ноги снова шевелятся и голова вращается.
– И у меня, – подтвердил я. – Да и у остальных тоже, раз они болтать начали.
– А кто-нибудь скажет, с чего вдруг мы э-э-э… недопрыгнули до земли? – спросил Крупье.
– Переживаешь, что раньше времени штаны испачкал? – нервно хохотнул Бледный.
– Не понимаю, почему нас не пустили в расход, как пожелал этот долбанный победитель, – пояснил капитан, пропуская издевку мимо ушей. – За какие такие заслуги мы помилованы? Новых призов мы не завоевали, а те, что у нас были, глупо профукали… извините, полковник.
– Мы еще не помилованы, – уточнил я. – Но раз уж нас попросили не класть трубку и оставаться на проводе, значит, кому-то наши мозги нужны пока в рабочем, а не в разбрызганном по бетону виде…
Мы пребывали в подвешенном – во всех смыслах, – состоянии недолго. И когда все та же могучая сила потянула нас обратно вверх, у всех отлегло от сердца. Если это не спасение, а лишь отсрочка от смерти, пусть так. За время, пока каждый из нас падал с вершины Бурдж-Халифа, мы пережили приступ жгучей любви к жизни и будем рады даже такому исходу.
Восходящий поток неведомой энергии вознес меня и остальных на знакомую террасу. Только теперь он честно перебросил нас через парапет и, оставив в покое, позволил наконец-то твердо встать на ноги. Кальтера и его подруги… или, вернее, если я не ослышался, приемной дочери (так он сам сказал), здесь уже не было. Зато «серый» оставался на месте. Все четыре пакаля тоже лежали рядком на скамейке, словно выставленные на продажу, только без ценников. Золотой, белый, красный и черный… Неплохой улов. В котором был, разумеется, и наш вклад, да только кто бы его сейчас учитывал.
Или все-таки учитывал, и наша амнистия являлась этой наградой за вклад в общее дело?
Четыре пакаля… Если пустить Инструктору пулю в голову и забрать их, порученная нам шейхом Демиром аль-Наджибом работа будет с блеском выполнена. Однако крайне маловероятно, что нам это удастся. «Серый» явно только того и ждет. Возможно, нарочно дразнится, вводя нас в искушение с одному ему известными целями. Стоит нам дернуться и схватиться за оружие, в лучшем случае мы получим взбучку, как было при нашей первой встрече с ним. В худшем – снова займемся этим, как его… бэйсджампингом. И на сей раз «серый» уже не привяжет нас к невидимым лонжам.
– Какой огромный соблазн, не правда ли, полковник? – Инструктор без труда прочел мои греховные мысли, пусть они и не были написаны у меня на лице. – И как мало надо приложить усилий, чтобы завладеть главным призом! По крайней мере, для вас – людей, которым спустить курок еще проще, чем застегнуть пуговицу.
– Не понимаю, о чем таком ты говоришь, – отмахнулся я, не желая поддерживать разговор на эту щекотливую тему. – Но еще больше не понимаю, почему ты вдруг остановил нашу казнь. Разве это справедливо, чтобы судья обманывал победителя турнира?
– Конечно, несправедливо, – неожиданно согласился «серый». – Но в данный момент Безликий, или как вы его называете – Кальтер, – искренне убежден, что вы мертвы. А раз так, то в чем проблема? Или вы не рады тому, что остались в живых?
– Проблема в том, что теперь нам придется возвращаться ни с чем, – посетовал я. – Если, конечно, ты не явишь еще одну милость и не подаришь нам пакали в качестве ну, скажем… пожертвования в фонд обездоленных и несправедливо осужденных ветеранов военной разведки.
– Хорошая шутка, – негромко рассмеялся Инструктор. – Однако вы напрасно беспокоитесь о якобы проваленной работе. Во-первых, он не провалена, а, во-вторых, вам вообще не придется возвращаться в Дар-ас-Сабах.
– Это еще почему? У тебя есть на нас какие-то виды?
– О, у меня на вас полно видов, а иначе зачем бы мне понадобилось воскрешать вас из мертвых? – всплеснул руками «серый». – А во-вторых, настало время мне приоткрыть вам кое-какие карты… Или, если быть точным, сбросить маску. В конце концов, это неправильно, когда спасенные знают так мало о своем спасителе.
Сказав это, Инструктор ухватился за свою шапочку и решительным движением сорвал ее с головы…
– Терпеть не могу этот проклятый голосовой модулятор, – признался шейх Демир аль-Наджиб, вывернув шапочку наизнанку и показывая нам вшитое в нее изнутри, сверхтонкое устройство. Оно походило на прозрачную пленку, испещренную множеством серебристых прожилок. – От него постоянно чешется язык и появляется сухость во рту. Вроде бы продвинутая техника, а проблем с ней столько же, сколько с неразношенными туфлями. Как же это все-таки приятно – говорить своим нормальным, не искаженным модулятором голосом!
