– Псевдокрокодилов не было, – вставил Брейгель.
– Я тут видел одного неподалеку, – кивнул куда-то в сторону Орсон. – Одним словом, приключений было много, но ничего необычного, сверхъестественного или необъяснимого.
– А то, что здесь всегда светло? Это как?
– Это нормально. Это аномалия, присущая данной зоне. Об этом можно спокойно говорить. Мы же тут ни причем. Есть еще вопросы?
Камохин улыбнулся, сунув в карман пакали, которые он все это время вертел в руках, и, глядя на Орсона, тихонько похлопал в ладоши. Биолог смутился и взмахом кисти правой руки изобразил в воздухе что-то наподобие скрипичного ключа.
– Следуем плану Дока, и все пройдет отлично, – сказал Камохин.
– И сколько после этого нам ждать нового квеста? – спросил Орсон.
– Док, ты, похоже, начал входить во вкус? – улыбнулся Брейгель.
– Быть может, по мне этого и не скажешь, но я азартный игрок, – ответил Орсон. – А сейчас у меня совсем не осталось бонусов.
– Зачем они тебе?
– Хочу отыграться.
– А я хочу сегодня же выбраться на нормальную землю, – сказал Камохин.
– Засветло?
Камохин открыл планшет. Часы показывали половину шестого вечера.
– Если поспешим, то успеем. Собирайте вещи!
Глава 24
Впереди, в просветах между деревьями, появился сероватый сумрак. В конце августа темнеет рано. Чем ближе они подходили к границе аномальной зоны, тем более странным и нереальным становилось зрелище. Дикое ощущение сюрреализма будоражило разум, когда сквозь лианы и свисающие до самой воды воздушные корни стали проступать фрагменты типичного пейзажа средней полосы России. Березки, купы лещины и два сельских домика на пригорке. Уровень воды понемногу опускался. Возле границы вода едва достигала щиколоток.
Шагавший, как всегда, впереди, Камохин остановился. Он почувствовал, что прежде, чем переступить незримую черту, отделяющую реальный мир от аномальной зоны, нужно что-то сделать. Или, может быть, сказать.
– Что ж, друзья мои, – придерживая за колено сидящего на шее Вадима, квестер обернулся. – Пора сказать «прощай» этой странной земле. Пускай не всегда была она к нам добра, а от комаров и слепней так и вовсе спасу не было…
– К черту прощание! – истошно заорал Орсон. – Псевдокрокодил!
И первым рванулся к черте, отделявшей болото от некошеного луга.
Из кустов, возле которых стоял биолог, разметая фонтаны ила и брызг, выскочило странное, ни на что не похожее чудовищно уродливое существо. С первого взгляда определенно о нем можно было сказать лишь одно – пасть у него была по-крокодильи огромная, и зубов в ней более чем достаточно для того, чтобы внушить страх и трепет всякому, кто их узрит. Поэтому все остальные, не мешкая, последовали примеру специалиста.
По-счастью, до границы было всего несколько шагов, так что обошлось без жертв. Упав в высокую траву, Брейгель тут же перевернулся на спину, приподнялся на локте и выставил перед собой автомат.
Чудовище носилось кругами по другую сторону границы. Будто заводная игрушка. Тварь то и дело опускала вытянутую морду в воду и резко вскидывала ее, издавая при этом короткий, отрывистый звук, похожий на многократно усиленный щелчок захлопнувшегося капкана. Тело твари, похожее на перевернутое корыто с тремя продольными гребнями на спине, опиралось на четыре короткие, кривые лапы. Хвост, широкий и мощный у основания, раздваивался на конце. Как только морда псевдокрокодила уходила в воду, хвост взлетал вверх, выписывал замысловатую петлю и хлестко падал вниз. Похоже, чудовище было в бешенстве от того, что существа, которыми оно твердо намеревалось перекусить, внезапно куда-то пропали. Как под воду ушли. Да только мелковато тут было.
– Может, пристрелить его? – спросил Брейгель.
– Зачем? – Камохин поставил на траву сидевшего у него на плечах ребенка.
– Ну, так, для верности, – фламандец погрозил пальцем беснующемуся зверю. – Не внушает он мне доверия.
– Он не сможет пересечь границу зоны, – сказал Осипов. – Я ведь это уже объяснял.
– Да, но пуля-то на ту сторону пройдет?
– Пуля пойдет.
– Так может, все же пристрелить?
– Как вам не стыдно, дядя Ян, – укоризненно покачала головой девочка. – Вы хотите убить беззащитное существо!
– Беззащитное? – Брейгель сел, сложил ноги крестом, поставил автомат на предохранитель и положил на траву. – Нам, скажу я тебе, дорогая, очень повезло, что мы встретили это беззащитное существо возле самой границы!
– По всей видимости, это существо водится на мелководье, – ответила Ирина. – Так что возможность встречи с ним была минимальной.
– Я согласен с ее выводом, – кивнул Орсон.
Он достал фотоаппарат, присел на корточки возле самой границы и принялся снимать беснующегося зверя.
– Будь осторожен, Док, – предупредил Камохин.
– Я знаю, что делаю, – не оборачиваясь, отозвался биолог. Он нажал кнопку затвора фотоаппарата и с улыбкой обратился к зверю: – Псевдокрокодил Орсона! Так теперь тебя станут называть!
Орсон чувствовал себя почти что господом богом, дающим имена тому, что прежде никак не называлось. Но зверю, похоже, было все равно. Он наконец-то смирился с тем, что добыча безвозвратно потеряна, недовольно рыкнул и, выбрасывая короткие лапы в стороны и нелепо переваливаясь с боку на бок, пошлепал в кусты.
– Эй! Постой! – умоляюще протянул руку вслед ему биолог.
Но только что обретшая имя тварь из зоны номер тридцать четыре, не обернувшись, скрылась в кустах.
– Ну, как самочувствие? – спросил Камохин у женщины.
Светлана зябко обхватила себя за плечи.
– Холодно!
В самом деле, после жаркой, влажной духоты болота теплый августовский вечер казался прохладным. К тому же, и одежда, та, что оставалась на них, была насквозь мокрой. Эдак можно было и простуду подхватить.
Камохин и Брейгель быстро достали из рюкзаков теплоизоляционные одеяла, на болоте служившие им подстилками, и закутали в них женщину и детей.
– Может быть, напросимся в гости? – Осипов указал на дома, стоящие на взгорке, не более чем в полукилометре от них.
Камохин окинул Осипова оценивающим взглядом и с сомнением покачал головой.
– Ты давно на себя в зеркало смотрел, Док-Вик?
– Естественно, я не в костюме и не брит. Так что ж с того?
– Я бы тебя в дом не пустил. Тем более, что дом рядом с аномальной зоной. В которой черт знает что творится и откуда непонятно кто выбраться может.
– Из аномальной зоны никто не может выбраться! В смысле, никто чужой.
