– Это – холодное оружие. И я, как законный представитель власти, конфискую его.
Камохин сунул штык за пояс.
«Троцкий» с досадой плюнул на дорогу и, спрятав ладони под мышки, тоже потопал домой.
Квестеры подошли к дому, в котором сегодня-накануне нашли пакаль. Открыли калитку, поднялись на крыльцо. Камохин постучал в дверь. Как следует постучал. Так, чтобы хозяйка не могла притвориться, что не слышала.
В окне терраски едва заметно отогнулся край занавески.
– Гражданка Милюкова! Александра Владимировна! – Камохин повернулся лицом к окну и пальцем указал на прячущуюся за шторой хозяйку. – Я к вам обращаюсь. Если вы сейчас же не отопрете дверь, я высажу ее. Можете не сомневаться, у меня есть на это право.
Не прошло и минуты, как стукнул засов и дверь приоткрылась. Самую малость. Так, что невозможно было рассмотреть лицо выглядывающей в узенькую щель женщины.
– А что случилось?.. Что я такого сделала?..
– Надеюсь, что ничего.
Камохин надавил на дверь рукой, открывая себе проход. Войдя в сени, он в меру деликатно отстранил загораживавшую ему проход хозяйку и направился в комнату.
– Что вам нужно? – взвизгнула у него за спиной Александра Владимировна.
– Все в порядке, – постарался успокоить испуганную женщину Осипов. – Мы только заберем одну вещицу…
– Воры! – схватившись за голову, истошно завопила женщина. – Караул! Грабят!
– Почему вы так кричите? – болезненно поморщился Орсон.
– А что я должна делать? – зло сверкнула на него глазами хозяйка. – Чаем вас угощать?
Камохин снял с иконной полки пакаль и вернулся в прихожую.
– Это все, что нам было нужно, – показал он пакаль женщине. – И эта вещь вам не принадлежит.
– И все? – недоверчиво прищурилась Александра Владимировна.
– Все.
– Точно?
– Абсолютно.
– Да забирайте, – неожиданно улыбнулась хозяйка. – Это мне Пашка, олух, приволок. Я так и знала, что стащил где-нибудь. Только я здесь ни при чем. То есть, абсолютно.
– Я знаю, – Камохин сунул пакаль в карман.
– Хотите чаю? – совсем уж подобрела хозяйка.
Но от чая пришлось отказаться. Игра только еще началась.
– Что дальше? – спросил Орсон, когда они вышли на дорогу.
– Твоя Воля, – ответил Осипов.
– А он-то здесь причем?
– Он наблюдает за магазином.
– А, ну да, – Орсон сделал вид, что понял, зачем им нужен старик.
Дед Твоя Воля, как и прежде, торчал в окне. Как будто прирос к подоконнику.
Квестеры вошли через пустой дверной проем. На стенах внутри здания местами еще оставалась шпатлевка. Кое-где к ней лепились обрывки старых обоев. Где-то – в цветочек, где-то – в полоску. А в одном месте к стене прилип вообще уже экзотический фрагмент – с красными звездами и золотистыми серпами-молотами. Деревянный пол прогнил, просел, а где-то и провалился. Так что ступать приходилось с осторожностью. Свернув в первый же проход налево, квестеры прошли через просторную комнату, в дальнем углу которой были сложены бумажные мешки с цементом. В следующей комнате их ждал дед Твоя Воля.
Конечно, это только так говорится, что ждал. На самом деле, квестеры старику были безразличны, как крокодилу арбуз. Твоя Воля сидел на высоком табурете, навалившись грудью на подоконник, и смотрел в окно. На магазинное крыльцо. У стены стояла стопка грязных тарелок и белая эмалированная кастрюля, в которой кто-то приносил деду еду. Рядом стояло ведро с водой, в котором плавала пластиковая кружка. В углу – еще одно ведро, прикрытое фанеркой. Должно быть, в него старик справлял нужду. Несмотря на то, что вместо окон в стенах зияли пустые оконные проемы, запах в комнате стоял, как в палате с гангренозными больными.
Старик посмотрел на вошедших – выражение лица его при этом ничуть не изменилось, как будто у него были атрофированы мимические мышцы, – и очень четко артикулируя каждую букву, смачно проговорил:
– Тва-ай-я во-оль-я…
– Здравствуйте, дедушка, – улыбнулся старику Брейгель.
Старик повернулся к квестерам лицом, локтем оперся о треснувший подоконник и молодецки закинул ногу на ногу.
– Здоров, т-твоя воля!
– Эй, вы посмотрите на его обувь! – воскликнул Осипов.
На ногах у деда были старые, белые с желтыми подпалинами валенки. А поверх них натянуты тонкие серые калоши.
Камохин подошел и поднял дедову ногу.
– Твой-я воля!.. – недовольно посмотрел на квестера старик.
Камохин с пятки подцепил серую колошу и стянул ее с валенка. Калоша тут же скукожилась и повисла у него на пальце, как лопнувший воздушный шарик.
– Где достал, дедушка? – помахал серой тряпицей у деда перед носом квестер.
– Так, твоя воля! – беспомощно взмахнул руками дед. – Пашка приволок!
Камохин стянул серую калошу с другого дедова валенка.
– Ты что творишь, тва-йя воля!
– Извини, дед, но придется забрать, – Камохин скомкал то, что недавно было калошами и сунул в карман. – А остальное где?
– Там, твоя воля, – указал на прикрытое фанеркой ведро старик. – Пашка ж сжечь велел… Сказал, что ему не нужно…
Осипов подошел к ведру, присел на корточки и вытащил из него обрывки серого комбинезона.
– Бамалама! – вне себя от удивления только и смог сказать Брейгель.
– Твоя воля! – в тон ему просипел старик.
– Это что ж, выходит, они «серого» раздели?
– Пашка! – погрозил фламандцу пальцем старик. – Пашка, т-твоя воля, молодец!.. Это ж он нелюдя поймал!.. Твой-я воля!..
Через оконный проем Осипов бросил взгляд на запертую магазинную дверь.
– А ты, дед, за ним присматриваешь?
– Есвесвена… Твоя воля… – старик выставил руку в окно. – Сижу и бдю… Твоя воля… Делать-то мне, один черт, нечего… Вот и бдю, значится… Твоя воля!
– Ключ у тебя?
– Есвесвена…
Дед сунул руку в карман.
– Ну так давай!
– Твоя воля… – Старик озадаченно покачал головой.
– Давай, давай, дедушка, – призывно помахал кончиками пальцев Брейгель. – Не тяни.
– Порешить его собрались?..
– Там видно будет.
– А Пашка?..
– Причем тут Пашка?
– Так он же нелюдя словил… Твоя вол-ля… И магазином тоже он заведует…
– Ах, так он еще и магазином заведует!
– Есвесвена… Кто ж еще?.. Твоя воля!
