В последний момент, когда всем стало понятно, что город проиграл этот раунд – безопасная зона уже маячила в спринтерской четверти мили по прямой, – безумный заезд все-таки едва не закончился печально. Город сыграл нечестно, тупо выставив поперек дороги здание. Но шофер был готов и к таким выкрутасам, и опять успел свернуть. Затем, обогнув здание по соседней улочке, он вновь утопил педаль газа, вырубил систему стабилизации и в эффектном управляемом заносе загнал машину в импровизированные ворота безопасной зоны.
Едва утих визг шин и рев мотора, правая задняя дверца машины распахнулась, и на асфальт вывалился Скаут. Был он бледным, как полотно, и ему явно хотелось поблевать. Пару секунд он пытался удержаться, но потом сдался и выложил давно переваренный завтрак на горячий асфальт.
Ольга, Муха и минчане отделались легким головокружением. Мухин выбрался из машины вторым и окинул взглядом территорию. Неизвестно какие конкретно выводы он сделал, но кивнул удовлетворенно.
Ольга тоже мысленно одобрила новое пристанище. Во-первых, ее «отпустило», значит, здесь не действовал гипноз города. Сразу – большой плюс. Во-вторых, на территорию не заползала «движимая недвижимость». Более того, вряд ли сюда могли попасть и другие непрошеные гости, вроде каких-нибудь бродяг с оружием (если, конечно, в этом городе таковые имелись). Территория была огорожена импровизированным забором из тяжелого автотранспорта. И это была, пожалуй, единственная автопарковка в городе. Во дворах машины стояли, но на улицах за все время пути не встретилось ни одной.
Больше сотни автобусов, грузовиков, дорожных машин и даже пара БТР образовали кольцо диаметром около трехсот метров, как раз по окружности площади… практически такой же, как та, на которой очутились сталкеры, впервые попав в Минскую зону номер тридцать. На миг Ольге даже почудилось, что это и есть та самая площадь. Но нет. Дома вокруг были другие, да и улиц к площади подходило не три, а пять. А еще поблизости виднелся вход в метро.
– Хорошо устроились, – заметил Муха, встретившись взглядом с Ольгой, а затем с водителем. – Как в «Безумном Максе». Особенно ворота хороши. А если б не успели открыть?
Мухин кивком указал на «ворота» автомобильного периметра. Роль ворот играл немолодой, но вполне боевой танк Т-72. После того, как машина с гостями и сопровождающими эффектно влетела на территорию, танк натужно загудел, лязгнул гусеницами и вернулся на место.
– Все просчитано, – заверил Муху водитель. – Не в первый раз. Как вам наша база?
– Нормально, – коротко ответил Мухин, оглядываясь.
Внутри безопасной зоны стояли несколько гражданских машин, древний «шестьдесят шестой» с кунгом, над которым колыхались высокие антенны, и пара длинных тентованных прицепов без тягачей. Территории явно не хватало каких-нибудь палаток или дощатых домиков, в которых могли обитать местные жители. А таковых тут было немало. До трех десятков бойцов в одинаковом городском камуфляже и с «калашами» мелькали на крышах и в кузовах машин ограждения, еще дюжина деловито сновала по территории, и десяток толпился у ворот.
– Это лишь верхушка айсберга, – пояснил второй сопровождающий. – Идемте.
– Далеко? – спросил отдышавшийся и порозовевший Скаут, присоединяясь к группе.
– Глубоко, – минчанин усмехнулся и махнул рукой. – Там, посреди площади, вентшахты и технический вход в метро. Правда, под землей нам доступна лишь одна станция и обрубки тоннелей, ровно до территории «живых домов». Но все-таки практически полноценный бункер.
– А почему тут не действуют правила города, что это за аномалия-матрешка внутри аномальной зоны? – как всегда не в бровь, а в глаз вдруг спросил Муха.
– А кто вам сказал, что эта зона аномальная? – вновь усмехнулся минчанин. – Это зона нестабильности. Ничего удивительного, что в ней сохранились стабильные островки.
– Официальная версия? – Муха понимающе кивнул. – Знакомый баян. Ладно, веди нас вглубь островка, Робинзон Бульбо. Позырим, как вы тут окопались.
Белорусы и Муха пошли первыми, Скаут чуть отстал и наклонился к Ольге:
– Не нравится мне это минское гостеприимство. Темнят они. Оружие сдать не потребовали, документы не спросили, все показывают и рассказывают, как туристам в музее. И вообще, откуда в Минске взялась зона, а мы – в Минске?! Не нравится мне такой поворот. Слишком много непонятного!
– Разберемся, – Ольга покосилась на бойцов у ворот. – Топай. И будь готов, ты ведь Скаут.
– Всегда готов, – Скаут как бы невзначай поправил автомат, а на самом деле незаметно снял его с предохранителя и кивком указал вслед Мухе: – Слышь, сестренка, а кто такой Безумный Макс?
– Кино такое старое, – Ольга тоже указала на Муху: – Практически о нем…
За пять минут, которые троица провела на солнцепеке, вспотеть никто не успел, но прохлада запасного технического входа в метро все равно показалась приятной. А простой, чуточку казарменный порядок в подземелье радовал глаз. Во всяком случае, радовался глаз бывшего военного проводника Скаута. Белые потолки, оливковые стены и серый пол вроде бы не гармонировали с подчеркнуто коричневым плинтусом, но это обманчивое впечатление разбилось о ближайшую пару дверей – они тоже были выкрашены в коричневый цвет. На левой была натрафаречена цифра «1», на правой «2». Серой краской. С помощью такого вот нехитрого приема гармония все-таки победила.
Сопровождающие проигнорировали эти двери, и повели гостей по гармоничному коридору дальше. Остановилась делегация только у одиннадцатой, непарной двери в левой стене, на которой вместо цифры было выбито через трафарет целое слово. Или два, как посмотреть. «МА ЧА». Что означало это слово, никто из гостей не мог и предположить. Все, на что хватило воображения у Скаута – выдвинуть версию об ошибочной замене буквы «О» буквой «А». Непонятно только, в первом или во втором слоге.
За дверью с интригующим трафаретом гостей поджидал новый сюрприз. Шагнув через порог, они очутились не в каком-нибудь техническом помещении, и даже не вышли на перрон станции, а попали в самый настоящий кабинет. С массивным столом, стульями, шкафами и даже портьерами на правой стене, где в нормальном кабинете полагалось находиться окну. Всю левую, если смотреть от входа, стену занимала подробная карта города, но не она была главным украшением кабинета. Украшали его (то есть, как и шторы, не несли никакой функциональной нагрузки) два портрета в деревянных рамках. Один на столе, но развернутый так, чтобы его видели все входящие, а другой на стене, над головой у хозяина. Настенная репродукция в рамке была вполне узнаваема, с нее на гостей строго, но мудро смотрел бессменный президент республики, а вот худощавого человека в кожаном плаще и с острой бородкой на втором портрете Скаут не узнал. Ленин, что ли? Нет, не он.
– Доброе утро, граждане, – из-за стола поднялся невысокий, простой на вид, совершенно не запоминающийся с первого взгляда человек. – Подполковник КГБ Пушкарев Владимир Сергеевич. Проходите, располагайтесь.
Гости прошли, но расположились только Муха и Ольга. Скаут так и остался стоять, разглядывая портрет на столе и мучительно пытаясь вспомнить, кто этот человек.
