Но ничего подобного!
Десятимиллиметровая дробь будто испарилась, едва коснувшись черной пленки.
– Ребята! – мысленно окликнул стрелков Осипов. – Я включил дескан! Он показывает наличие пакаля!
– Далеко? – спросил Камохин.
– Вы рядом с ним.
– Значит, и разлом где-то неподалеку.
– Скорее всего, разлом внутри гнездовья. И пакаль там же.
– Значит, как ни крути, придется нам эту дуру сломать.
С тихим звуком лопнувшего пузыря конец багра исчез в муравейнике.
– Док, ты видел, что произошло с багром?
– Да, я смотрел в бинокль.
– И что ты об этом думаешь?
– Ну…
– Меня интересует, багор растворился, был пережеван или оказался втянутым в гнездовье?
– Если бы ты предлагал делать ставки, я бы поставил на последнее. Но совсем небольшую сумму.
– Примерно?..
– Не более двадцати фунтов.
– Это нормально. Если не трудно, Док, принеси мою сумку.
– Тогда я не смогу вас прикрывать.
– Пусть Док-Вик этим займется.
– Понял.
Не прошло и минуты, как из леса выбежал Орсон с автоматом в одной руке и с сумкой в другой. Он бежал, пригибаясь и петляя, как будто находился под огнем противника.
– Док вошел в образ, – глядя на него, заметил Брейгель.
– Это хорошо, – одобрительно кивнул Камохин.
Добежав до стрелков, Орсон кинул Камохину сумку.
– Спасибо, Док.
– Ух ты! – восторженно выдохнул биолог, взглянув вблизи на обтянутое черной пленкой гнездовье.
Он достал фотоаппарат и принялся щелкать затвором, то приседая, то наклоняясь в сторону, то вытягивая руки над головой. Ему хотелось найти идеальную точку для съемки, чтобы снимок мог передать всю грандиозность удивительного сооружения. Закончив снимать, Орсон подобрал с земли обгоревшую ветку около пятидесяти сантиметров длиной и нерешительно помахал ею.
– В чем дело, Док? – искоса глянул на него Камохин.
Стрелок был занят тем, что разбирал содержимое сумки.
– Можно? – Орсон указал веткой на гнездовье. – Подойти поближе?
Камохин с сомнением поджал губы.
– Честное слово, я не стану делать глупостей! – тут же горячо заверил его англичанин. – Я же не идиот и сам понимаю, насколько это опасно! Но это к тому же еще и дико интересно!
Камохин медленно вздохнул и посмотрел на Брейгеля. Им даже не нужно было использовать телепатию для того, чтобы понять друг друга.
– Я думаю, можно, – улыбнулся Брейгель. – Это ведь действительно нечто уникальное. А я, если что, подстрахую.
– Ты слышал про Христо и Жан-Клод? – спросил Камохин у Орсон.
– Нет, – удивленно вскинул брови биолог. – А кто это?
– Художники. Они здания заворачивают.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Берут ткань и оборачивают ею здание.
– Зачем?
– Чтобы превратить его в художественный объект.
Орсон наклонил голову и озадаченно почесал шею: – Это ты к чему?
– К тому, что это, – Камохин кивнул на черную блестящую громадину, – не работа Христо и Жан-Клод. Так что и относиться к этому нужно соответственно.
Без фанатизма и вандализма.
Орсон улыбнулся, взмахнул обгорелой веткой, зажал ее под мышкой на манер стека и отдал Камохину честь.
Стрелок только хмыкнул и снова занялся сумкой.
Кивнув Брейгелю, Орсон направился к гнездовью.
– Эй! Эй! Осади, Док! – встревоженно махнул рукой квестер. – В смысле не торопись и близко не подходи! Ты не видел, что здесь произошло!
– Я все видел, – снисходительно усмехнулся Орсон.
И выхватив ветку из-под мышки, ткнул ею в стенку гнездовья.
– Док! – воскликнул Брейгель, возмущенный столь вызывающим проявлением неповиновения.
Черная клейкая субстанция тут же начала оплетать собой ветку.
Орсон отпустил ее, сделал шаг назад и присел на корточки, наблюдая за тем, что происходит.
Как и в случае с багром, ветка сначала вся покрылась черной субстанцией, а затем начала втягиваться в гнездовье.
– Ну что ж, мне все ясно, – уверенно заявил биолог, когда от ветки не осталось и следа.
– Серьезно? – недоверчиво посмотрел на него Брейгель.
Все с той же снисходительной улыбкой, которая удавалась ему, как, наверное, никому другому, Орсон поднял с земли округлый, оплавленный вулканическим пламенем камень размером с кулак и кинул его в стену. Камень прилип к черной субстанции и сам на глазах сделался черным. А затем – исчез.
– Как по-твоему, что стало с камнем? – спросил у стрелка Орсон.
– Он оказался внутри, – пальцем указал на гнездовье Брейгель.
– Верно, – согласился Орсон. – А зачем?
– Что значит зачем? – не понял стрелок.
– Зачем нужно было, чтобы багор, ветка и камень оказались втянутыми внутрь?
Брейгель озадаченно сдвинул брови. Вопрос вроде был не такой уж и сложный, однако ответить на него оказалось непросто. С простыми вопросами всегда так. Если тебе задают откровенно простой вопрос, значит, в нем кроется какой-то подвох. А Орсон так и вовсе не умел задавать вопросы без какой-нибудь закавыки. Поэтому Брейгель поступил как истинный дипломат, который, если не знает, что сказать, все равно никогда в этом не признается.
– Док, если ты спрашиваешь, значит, уже знаешь ответ.
– Верно, – кивнул жутко довольный собой Орсон.
Его так и распирало от желания поделиться своими соображениями. Но он хотел, чтобы его об этом попросили.
Брейгель прекрасно это понимал – чай, не первый день знал биолога. А потому сделал эдакий неопределенный знак кистью руки, который можно было истолковать примерно так: ну что ж, раз уж мы оба это знаем, так стоит ли об этом говорить?
– Посмотри вокруг! – взмахнул обеими руками Орсон. – Посмотри!
Брейгель посмотрел. Но ничего достойного внимания не увидел.
– Гнездовье стоит в центре ровного круга радиусом около десяти метров! Посмотри! Вокруг валяются валуны, бревна, из земли пробиваются ростки. А здесь – ничего, кроме мелкой крошки, сучков и камней. Даже от черты леса как будто кто-то ровный кусок откусил!
Брейгель еще раз посмотрел вокруг. И вынужден был признать, что наблюдения англичанина полностью соответствовали действительности, Особенно впечатляла небольшая дугообразная прогалина в том месте, где воображаемый круг, центром которого служило гнездовье чупакабр, проходил по краю джунглей. Это было любопытно. Но в чем тут смысл, Брейгель не понимал.
