Орсон подождал примерно минуту, понял, что его сентенция не возымела требуемого действия и никакого ответа на нее он не получит, и удрученно покачал головой:
– Чупакабры, как мы уже выяснили, являются общественными животными. Вроде пчел или муравьев. И подобно этим насекомым, чупакабры делятся на касты. Матка – плодится и размножается, охотники – добывают пищу, рабочие – строят гнездовье и ремонтируют его, воины – защищают.
– Пока что мы видели только охотников, – заметил Брейгель.
– Точно! – кивнул англичанин. – А теперь перед нами строитель и воин в одном лице! – Орсон торжественно указал на гнездовье. – Эта субстанция… Я даже не знаю, как правильно ее называть. На Земле в животном мире не встречается ничего подобного. Но я смею предположить, что это одна из каст сообщества чупакабр. Я не знаю, одно это существо или же целый конгломерат из множества чупакабр-строителей, но я уверен, что это именно оно собрало весь строительный материал, до которого сумело дотянуться, и построило из него гнездовье. Небольшие предметы, вроде сучков и камней, что оказываются в зоне его активности, оно использует для мелких ремонтных работ.
– Разве могут представители одного вида животных столь сильно отличаться друг от друга?
– Гусеница и бабочка, головастик и лягушка – примеров сколько угодно. Другой пример – хорошо всем известные глубоководные рыбы удильщики. У ряда семейств этих самых удильщиков хищный образ жизни ведут только самки. Соответственно, и характерный вид удильщиков имеют только дамы. Самцы же во много раз меньше самок. И ведут паразитический образ жизни. Паразитируя, заметьте, не на ком-нибудь, а на своих супругах. Отыскав самку, самец впивается своими острыми зубами ей в бок, и через некоторое время его губы и язык срастаются с телом самки. Глаза, челюсти, зубы и кишечник самца исчезают. Питается он теперь за счет самки, поскольку у них общая система кровообращения. И так – на всю жизнь. По сути, самец превращается в придаток, вырабатывающий сперму.
– Но тут ведь вообще ничего общего, – взглядом указал на обернутое черным гнездовье Брейгель. – Эта… штука даже на живое существо не похожа.
– Я говорил, на Земле нет ничего подобного. Но это не значит, что такого вообще нигде и никогда не может быть. Мир огромен и многообразен, друг мой. Мне даже кажется, что разум не способен придумать ничего такого, чего уже не было бы создано Вселенной. Просто о многом мы пока что не знаем.
– Но для чего оно сейчас вылезло из гнездовья?
– Могу предположить, что этот строитель выполняет еще и охранные функции. Что, надо сказать, вполне разумно. Дом ведь не нуждается в постоянном ремонте и перестройке. А вот нападения на него можно ожидать в любой момент. Видимо, появление раненого охотника сработало как сигнал тревоги.
Брейгель внимательно посмотрел на гнездовье и недовольно поджал губы.
– Что тебе не нравится? – тут же встревожился Орсон.
– Я не понимаю, какой смысл в такой защите?
– Ты видел, как быстро эта черная субстанция обволакивает любые предметы, вступающие с ней в контакт? – И что?
– Думаю, это примерно то же самое, что и гранаты, начиненные клейкой массой, используемые спецназом в качестве нелегального оружия. Но действует эта черная субстанция, надо полагать, гораздо эффективнее, поскольку у нее есть инстинкты, управляющие ее поведением. Сначала она лишает возможности двигаться любого, кто вступает с ней в контакт, затем втягивает его в гнездовье… О том, что происходит внутри, я не хочу даже думать.
– То есть ты хочешь сказать…
Не закончив фразу, Брейгель осторожно протянул руку с открытой ладонью в сторону черной маслянистой пленки, покрывающей стену гнездовья. Когда расстояние между пленкой и кожей ладони сократилось до двадцати сантиметров, на пленке образовалось вздутие, которое начало медленно вытягиваться и менять форму, подобно амебным псевдоподиям.
Брейгель тут же отдернул руку.
Черный вырост качнулся пару раз из стороны в сторону, на три-четыре секунды замер, а затем исчез, втянувшись в стену.
– Ну и зараза, – процедил сквозь зубы стрелок. – И, главное, ведь ее ничем не возьмешь. За что брать-то, если у нее ни головы, ни ног?
– Скрупулезно подмечено, – кивнул вполне довольный собой Орсон.
Ему вновь удалось удивить и в чем-то даже обескуражить своих коллег. Обозначив проблему, он свою задачу выполнил. Им же предстояло ее решить. И, по возможности, не затягивая.
Глава 47
– А что, если подождать, когда эта тварь снова скроется в гнездовье? – недолго думая, предложил первый, самый очевидный вариант Брейгель.
– Ну, во-первых, мы понятия не имеем, как долго нам придется этого ждать. – Орсон с менторским видом сложил руки за спиной. – Во-вторых, что ты предполагаешь делать после этого? Любое наше действие возымеет обратный эффект, и мы вновь столкнемся с той же самой проблемой.
– И вы не знаете, как решить эту задачку? – довольно улыбаясь, подошел к ним Камохин.
– Мы должны разрушить гнездовье, не спровоцировав появление пленки, которая, как нам известно, реагирует на любое внешнее воздействие. – Орсон ненадолго задумался. – Это похоже на парадокс всемогущего. Суть задачки в том, способен ли всемогущий бог создать камень, который сам же не сможет поднять.
– И как? Способен?
– Ну, если бы я был богом… – Орсон улыбнулся и развел руками, давая понять, что этот вопрос находится вне его компетенции.
– Я не бог, но я знаю ответ. – Камохин показал то, что все это время прятал за спиной. Он держал в руке несколько брикетов пластиковой взрывчатки, стянутых изолентой. – Килограмм «си-четыре» разнесет этот муравейник к чертям собачьим!
Англичанин пальцем надавил на угол верхнего брикета:
– Ничего не скажешь, творческий подход.
Как нередко бывало, Орсон произнес эту фразу так, что осталось непонятно, иронизирует он или говорит серьезно.
Камохин не стал выяснять. Он достал из кармана три детонатора и как следует вдавил их в пластит. А потом еще и замазал большим пальцем.
– Мне очень хотелось бы взять на анализ образец этой удивительной субстанции, – сказал Орсон.
– Возьмешь, Док. Если от нее что-нибудь останется.
Камохин поудобнее перехватил рукой упаковку пластита, сделал два шага вперед, примерился, одним точным движением прилепил его на стену гнездовья и тут же отпрыгнул назад.
С пластидом произошло то же самое, что и с прочими предметами, коснувшимися удивительной, по словам Орсона, субстанции. Сначала его полностью покрыла черная пленка. А затем он исчез в недрах гнездовья.
– Я думаю, нужно подождать какое-то время, чтобы эта тварь затащила взрывчатку поглубже. – Камохин окинул гнездовье придирчивым взглядом, как художник завершенное полотно. И удовлетворенно кивнул: – Да, именно так.
