Прежде чем она успела осознать, что она делает, она обнаружила, что уже стоит в очереди на самолет. Тот самый самолет.
Продавец билетов авиакомпании «Алиталия» за фирменной стойкой улыбнулся ей дважды – сначала механически, а потом уже искренне.
– Чем могу служить?
– Мне нужен билет на самолет, – выпалила Крис.
– Какой самолет, синьорина?
– Ну…
Она моментально придумала, что сказать.
– Синьора, пожалуйста… Тот синьор. Лысый и в темных очках.
На лице молодого продавца билетов отразилось искреннее разочарование. Почему-то большинство красивых женщин оказываются именно синьорами, а не синьоринами.
– Который был перед вами, синьора?
– Да… Видите ли… это мой муж… и он летит непонятно куда и не сказав мне. Я хочу своими глазами увидеть… куда он летит и что этот мерзавец будет там делать…
Жест, который сделала Крис, получился чисто случайно. У нее горели уши от вороха вранья, которое она вывалила на беднягу за последнюю минуту, и она подняла руку, чтобы поправить волосы. Но продавец истолковал ее жест как жест кое на что намекающий. Итальянец, касаясь в разговоре своего уха, намекает на обстоятельства, связанные с содомией. В Италии такое было… в Европе содомию называли «любовью по-итальянски». Но еще больше этой мерзости было в Египте, которая после ухода англичан, заложивших, так сказать, основы – превратилась в настоящую столицу содомии. А именно в Каир подозрительный синьор и купил билет, причем без предварительного заказа, переплатив у стойки чуть ли не вдвое. Все содомиты Европы летали туда на развлечения выходного дня – благо эта страна не требовала виз, и по всей стране было полно гомосексуальных борделей с детьми. Нищета и жуткое расслоение общества по доходам вкупе с привнесенными британцами традициями и валом туристов заставляли родителей отдавать своего сына в такое мерзкое место, чтобы поднять оставшихся.
Итальянец сделал большие глаза. Он просто представить не мог, как синьор, имеющий такую молодую и очаровательную супругу, мог развлекаться таким мерзким и отвратительным образом. Вот что деньги делают…
– Конечно, синьора. Он… вылетел в Каир.
– Билетик на этот рейс найдется?
– Сейчас посмотрим, синьора.
Продавец пощелкал клавишами компьютера.
– Боюсь… только в первый класс, синьора.
Крис мысленно ужаснулась. Редакция никогда не оплатит ей билет в первый класс, тем более купленный у стойки с огромной переплатой. Но она была не из тех, кто отступает.
– Выписывайте.
Она боялась, что продавец потребует паспорт и ее обман откроется в мгновение ока… все-таки она была журналисткой, а не разведчиком и не умела профессионально лгать. Но продавец не потребовал паспорт. Потому что итальянцы требуют паспорт только при оформлении мест в экономический и бизнес-класс, первый класс можно купить без паспорта, были бы деньги. Итальянцы умеют делать бизнес и привыкли к византийским интригам одиноких мужчин, в том числе и тех, кто летит в Каир. Просто плати – и лети…
У арки металлоискателя итальянский таможенник недоуменно посмотрел на ее паспорт:
– Каир, синьора? Вы хотите закрыть визу?
Недоумение таможенника было понятно – у Крис была итальянская четырнадцатидневная «деловая» виза, она стоит довольно дорого и закрывать ее через два часа после открытия… Не проще ли тогда было купить транзитную, она стоит на порядок дешевле.
– Да, я хочу закрыть визу, – нервно сказала Крис.
Таможенник пожал плечами и сделал отметку. Ему было лет шестьдесят, он уже мало интересовался женщинами и имел большой опыт работы в таможне. Поэтому по паспорту штампом попал с первого раза и не глядя…
В первом классе «Алиталии» было просто роскошно…
Итальянцы создали атмосферу изнеженного и развращенного Рима периода упадка. Даже с мраморными колоннами – или их имитацией, но имитацией классной, даже на ощупь, как настоящие. Этот рейс был короткий, и его обслуживал новенький «Юнкерс-500», двухпалубный, но с двумя двигателями, а не с четырьмя, как гигантский трансатлантический «шестисотый». Первый класс был больше, чем в обычных самолетах, он занимал две трети верхней палубы. И он был заполнен почти полностью: после того как итальянское правление в Сомали постигла катастрофа, развлекаться летали в Египет. В Триполитанию тоже – но в Триполитании в основном работали. Нефть…
Крис довольно давно летала в первом классе. Последний раз – еще с отцом на трансатлантическом «Боинге» компании «Пан-Американ». Отец был послом Великобритании в Вашингтоне, потому она, чистокровная англичанка, выросла в Америке и считала себя наполовину американкой. Первый класс в «Пан-Американ» был роскошен – но даже там не догадались нарядить стюардесс в древнеримские туники, а стюардов – в рабов: в САСШ за это профсоюз просто подверг бы компанию бойкоту, а сами работники подали бы в суд и отсудили бы немалую сумму денег. Но здесь, на борту «Алиталии», обслуживающий персонал был одет именно так.
Она старалась не смотреть в сторону того человека…
– Синьорина…
– А? – Она дернулась.
Молодой стюард расставлял перед ней завтрак на откидном столике. Овечий сыр, оливки… господи. В «Пан-Американ» даже в первом классе не избавились от гнусной привычки подавать размороженные блюда. И даже русская икра не спасала положение…
Рейс был коротким, буквально пара-тройка часов, и ты уже в Каире. Она лихорадочно размышляла, что ей делать.
У нее не было определенных политических пристрастий, и ее нельзя было признать горячей поклонницей романовской России, скорее, наоборот. Она не испытывала к ней и ненависти, как многие в высшем свете Великобритании. Она знала, что в России не все хорошо со свободой слова, демократией и правами человека, что люди там не имеют права избирать власть, а Государственная дума, в отличие от британского Парламента, является чисто совещательным органом, и Его Величество имеет право принять решение независимо от того, какое решение примет Дума, и не давать никаких объяснений по своему решению. Знала она и то, что Россия оккупировала весь Ближний Восток и подавляет местное население. Однако она несколько раз летала с пересадками в Санкт-Петербурге и Константинополе и не заметила никаких признаков того, что люди чем-то недовольны. Полиции почти не было видно, были военные, они возвращались гражданскими рейсами, их часто встречали подружки и целые семьи. Торговали магазины, люди занимались своими делами, было много такси, которые здесь назывались «мотор» или «извозчик». Единственно, что свидетельствовало о диктатуре – в аэропортах были большие портреты Царствующего Государя в полный рост: в Санкт-Петербургском в церемониальной форме, а в Константинопольском – в военной форме с наградами и знаками отличия, которых было как ни странно мало. Русский Император показался ей на удивление молодым, но в то же время по-мужски привлекательным, чего нельзя было сказать ни об одном британском или североамериканском политике. В нем, даже изображенном на портрете, чувствовалась мужская сила и непреклонность – и в то же время почти не чувствовалось некоей торжественности. Ореола власти. Крис заметила, что никто, кроме военных, не обращает внимания на эти портреты – висят себе и висят…
