— Кому он проиграл?
— Ну… Э-э-э, — замялся Эрик. — Видишь ли…
— Будь добр, передай трубочку Полю, — попросил я, прекрасно понимая, что лишь Поль Лиман мог довести владельца бара до подобного состояния.
— Здравствуй, Виктор, — ровным голосом произнес Лиман. — Подозреваю, дело выеденного яйца не стоит и всему виной простое недопонимание. Ты говоришь, будто у человека есть деньги, он убеждает меня, что выжат досуха. Лично я больше верю тебе. И хочу получить свои деньги. Ты ведь понимаешь, что это дело принципа, да?
— У человека есть деньги, — очень спокойно произнес я, памятуя о том, что на визитках Поля Лимана отпечатано одно-единственное слово «мизантроп», — просто, возможно, он об этом просто не знает. Учитывая последние события, мы несколько выбиваемся из графика.
— Если ты просишь меня об отсрочке — это не проблема. Надо только ограничить предельный срок.
— Давай договоримся так: ты сегодня еще раз навестишь Карла и очень строго с ним поговоришь, а завтра он с тобой расплатится, и все будут довольны. Но если что-то пойдет не так, послезавтра я лично передам тебе всю недостающую сумму. Устраивает?
— У тебя есть в этом деле свой интерес? — сообразил Поль.
— Что-то вроде того. Так мы договорились?
— Разумеется, — не стал настаивать Лиман на немедленном возврате долга. — И, Виктор, если тебе нужна помощь, можешь на меня рассчитывать. Ну, ты понимаешь…
— Завтра. Завтра мне понадобится от тебя небольшая услуга.
— Ты знаешь, где меня найти.
— Знаю.
Я положил трубку, взглянул на часы и позвонил в контору Алекса Брига. Медиатор оказался на месте и первым делом спросил:
— Есть новости об Анне?
— Да, похитители вышли на связь.
— Уже легче! — шумно выдохнул медиатор. — Сколько они запросили?
— Конкретные условия пока не обсуждались, просто потребовали от меня поумерить пыл.
— Нужна помощь?
— Полученные от советника деньги у тебя?
— Да, а что?
— В предвыборном штабе Ланфорда социальной политикой и взаимодействием с профсоюзами занимается некто Карл Верст. На днях он крупно проигрался в карты Полю Лиману, на нем повисло шестнадцать тысяч долга.
— Вот ничего себе! — присвистнул Алекс.
— Карл по старой памяти обратился ко мне, но, понимаешь, своих забот полон рот. Я ничего конкретного ему не обещал, просто сказал, что, возможно, кто-то из моих знакомых согласится заплатить за него, а взамен попросит об ответной услуге.
— Совершенно случайно проигрался и обратился к тебе? — Бриг сложил одно с другим и усмехнулся. — С тобой чертовски приятно вести дела, Виктор!
— Ланфорд ратует за права тронутых. Если Карл сумеет пропихнуть в предвыборную программу тезис о равной оплате труда для тронутых и обычных работников, профсоюзные бонзы приползут к Гардину на брюхе.
— Еще бы! — фыркнул Алекс. — Все, я тебя понял. — И, уже явно записывая имя, он пробормотал: — Карл Верст, штаб Ланфорда…
— Выйди на него завтра, — посоветовал я. — Потом обратись к Каю Дворкину, он такую новость с руками оторвет.
— Завтра так завтра. Мне в любом случае надо хорошенько все обдумать.
— Все, бывай.
Кинув трубку на рычажки аппарата, я поднялся из-за стола, надел плащ и охлопал себя по карманам. Потом выключил свет и вышел в коридор. Проскользнув к лифту мимо холла, где до сих пор продолжалось заседание оперативного штаба, спустился на первый этаж и, как назло, наткнулся там на Леопольда Марона, который в сопровождении адвоката и пары плечистых охранников важно шествовал на выход.
— А! Специальный комиссар Грай! — расплылся тот в недоброй улыбке. — Я и не рассчитывал увидеться с вами так скоро!
Громилы смерили меня хмурыми взглядами, адвокат что-то быстро зашептал на ухо своему клиенту, но Лео отпихнул его и вальяжной походкой направился в мою сторону.
— В прошлую нашу встречу, — скривился он, — вы сделали ряд замечаний, которые мне не удалось прокомментировать. Сейчас не лучшее время для выяснения отношений, но в следующий раз…
— Уверен, что следующий раз будет? — перебил я младшего Марона. — Такими темпами ты раньше деда в крематорий отправишься.
— Я все понимаю, — вновь улыбнулся Леопольд. — У вас такое горе, такой стресс. Вы просто не способны сейчас к рациональному мышлению, эмоции зашкаливают. Понимаю. Любовь, любовь…
Нестерпимо захотелось свернуть этому напыщенному хлыщу шею, но вместо этого я лишь предупредил:
— Начнешь войну с Белым Кулаком — можешь считать себя покойником.
— Я вас услышал, — спокойно кивнул Марон. — Но вы заблуждаетесь на мой счет, специальный комиссар Грай. — Леопольд понизил голос, чтобы его не расслышал никто, кроме меня, и заявил: — Я могу залить улицы кровью, и мне ничего за это не будет. А знаете почему? — задал он риторический вопрос и постучал себя согнутым указательным пальцем по виску. — Да потому что в отличие от вас и ваших коллег я не полагаюсь на грубую силу, а имею обыкновение использовать свое серое вещество! Зря вы пытались настроить против меня людей. Я этого так не оставлю.
— Иди, пожалуйся дедушке, — столь же тихо произнес я в ответ.
Марон нацелил на меня палец, выдохнул:
— Пух! — и зашагал к выходу. — До скорой встречи, комиссар! — уже в дверях, развернувшись, крикнул он.
Вслед за Леопольдом и его свитой я вышел на улицу, достал портсигар, чиркнул спичкой по боковине коробка, закурил. А когда гангстеры укатили на сверкавшем свежей полировкой лимузине, оценивающе посмотрел на свою мелко-мелко подрагивавшую руку и выкинул едва начатую сигарету в урну.
Лео Марон — просто психованный щенок. Психованный щенок, который напрашивается на хорошую взбучку, но сейчас мне до него не добраться.
И, поймав такси, я продиктовал водителю адрес Томаса Соркина.
Сначала надо вытащить Анну, остальное подождет.
На этот раз телохранители Романа Волина дверь пентхауса не подпирали, да и самого его здесь не оказалось. Томас Соркин впустил меня и шаркающей стариковской походкой вернулся в гостиную. Прислугу он, судя по всему, уже отпустил.
Выглядел отец Анны — краше в гроб кладут. За прошедшие сутки он постарел лет на десять, а в волосах редкими отметинами забелела седина. Но больше всего изменился взгляд: привычное неодобрение всего и вся сменилось беспросветной тоской и столь лютой меланхолией, что мне сделалось не по себе.
— Больше звонков не было? — пройдя в гостиную, спросил я.
— Нет, — покачал Томас головой. — Кухарка приготовила ужин, посмотри сам.
— Позже. — Я налил в тумблер виски, добавил содовой и уселся в кресло напротив Соркина.
