— Анна всегда отличалась своеволием, — глухо произнес он, — но у меня никогда не было с ней проблем. Никогда…
— С ней все будет хорошо. А вам надо отдохнуть. Я подежурю у телефона.
— Приходили из полиции, хотели оставить детективов. Выгнал их всех взашей, — безжизненно-монотонным голосом продолжил Соркин, но тут задребезжал стоявший на журнальном столике телефонный аппарат.
Томас явственно вздрогнул и поспешил ответить на звонок:
— Да?
И сразу принялся делать пометки на листке писчей бумаги, а потом вдруг передал трубку мне.
Я нервно сглотнул и произнес:
— Слушаю.
— Виктор, Виктор, — послышалось из динамика глухое шуршание приглушенного голоса, будто говоривший проложил микрофон сложенным в несколько раз носовым платком, — ты заставил нас всех сегодня поволноваться…
— Да неужели?
— Запомни! — немедленно перебили меня. — Выкинешь еще что-нибудь подобное, получишь подругу по частям. Ясно?
— Да.
— Вот и молодец. Завтра в десять позвоню и скажу, куда принести выкуп. Будь на месте. На встречу должен прийти ты, и только ты. Иначе сделка не состоится. Это понятно?
— Да.
— Помимо выкупа принеси кое-что еще…
— Что именно?
— От отца тебе достался обломок хрустального шара, — приглушенно прошуршал голос похитителя. — Понимаешь, о чем я говорю?
— Да… — выдавил я из себя.
— Принеси его, или сделка не состоится, — послышалось в ответ, а потом зазвучали короткие гудки.
ГЛАВА 7
Несколько мгновений я оцепенело прижимал телефонную трубку к уху, потом бросил ее на стол и опрометью выскочил из гостиной.
— Не кладите! — крикнул Томасу, заскочил на кухню и по другой линии вызвал диспетчера. — Говорит специальный комиссар Грай. Откуда шел вызов на второй номер по этому адресу? — Выслушал ответ и раздосадованно поморщился. — Телефонная будка в городском парке? Хорошо, спасибо.
— Что-то случилось? — забеспокоился прибежавший вслед за мной Соркин.
— Нет, — мотнул я головой, — им хватило ума позвонить с улицы.
— И чего они хотели?
— Чтобы деньги принес я. Место для передачи выкупа озвучат завтра в десять.
— Хороший знак. — Томас с облегчением перевел дух и вытер выступившую на лбу испарину. — Значит, все будет хорошо…
— Вы успеете собрать выкуп?
Звякая горлышком бутылки о край стакана, Соркин налил себе коньяка, выпил и махнул рукой:
— Деньги не проблема, деньги соберу. Все выполню. Завтра они обещали дать трубку Анне…
— Много запросили?
— Четверть миллиона, — ответил Томас и отправился в кабинет.
Через оставленную им открытой дверь я увидел, как отец Анны отпирает встроенный в стену сейф, и вернулся в гостиную.
Нечего стоять у него над душой. Тем более и самому есть над чем поразмыслить. Поразмыслить, да…
Опустив так и валявшуюся на журнальном столике трубку на рычажки телефонного аппарата, я со стаканом виски в руке уселся в глубокое кресло и зажмурился.
Похитителям нужен обычный кусок хрусталя?!
На кой черт он им сдался?
Или с ним не все так просто? Раз у Адама Марона есть точно такой же, возможно, это что-то значит для гангстеров?
Быть может, банковскую ячейку отца взломали именно ради него, а вовсе не из-за похищенных экспонатов?
Но какая во всем этом выгода Малою?!
Отхлебнув виски, я отставил стакан на край столика и достал записную книжку. Позвонил в казино «Колесо Фортуны» и сразу попал на Сола Когана.
— А! Это ты, Виктор, — не сумел скрыть разочарования гангстер, который поднял трубку после первого же гудка.
— Ждал кого-то другого?
— Вообще — да.
— Не беспокойся, надолго тебя не отвлеку, — пообещал я. — Слушай, Сол, не в курсе, что за амулет носит на цепочке Адам Марон? Оправленный серебром обломок хрусталя, вроде как часть разбитого шара…
— Первый раз слышу.
— Узнать сможешь?
— Вряд ли, — вздохнул Коган. — Старик умер два часа назад. Ты просто не представляешь, что у нас сейчас творится. Все на головах стоят. Если начну задавать странные вопросы, меня не поймут. И так из-за твоего визита косятся…
— Ладно, просто держи ушки на макушке. Договорились?
— Сделаю, что могу, — не стал ерепениться гангстер и заторопился. — Все, мне пора бежать. Поговорим позже…
Я утопил рычажки телефона, сразу отпустил их и набрал домашний номер Алекса Брига. На этот раз возмущаться из-за позднего звонка медиатор не стал.
— Как у вас? — спросил он.
— Похитители вышли на связь, завтра в десять сообщат условия обмена.
— Нужна помощь?
— Те деньги, которые передал советник… Понадобится моя доля.
— Уверен?
Я тяжело вздохнул и со всей возможной уверенностью заявил:
— На все сто. Найди Лимана, он все сделает.
— Хорошо.
Повесив трубку, я в пару глотков влил в себя остатки виски, сходил к бару за новой порцией и вернулся в кресло. Алкоголь мягким огнем растекся по телу, и, когда в гостиную зашел Томас Соркин, глаза у меня уже слипались. Отец Анны затянул какой-то совершенно бесконечный монолог, он говорил и говорил, и под его бормотание, словно под колыбельную, я как-то совершенно незаметно провалился в сон.
Проснулся одним рывком, напуганный пришедшей во сне мыслью. Привстал из кресла, лихорадочно пошарил по груди и только потом вспомнил, что оставил отцовский амулет на квартире.
Черт!
С испугом глянул на часы и обнаружил, что еще нет и восьми. Времени с лихвой хватит и себя в порядок привести, и на квартиру съездить.
Решив лишний раз не беспокоить дремавшего в соседнем кресле Томаса, я черканул записку в пару строк, снял наброшенный на спинку стула пиджак и с сомнением потер заросший колючей щетиной подбородок.
Это не важно, совсем не важно, но когда жизнь начинает преподносить один неприятный сюрприз за другим, зачастую единственное, что остается, — это держать фасон. Иначе перестанут уважать. А уважение в нашем деле на вес золота.
С мятыми брюками сейчас уже ничего не поделать, но вот щетина…
Щетина — это непорядок.
Аккуратно прикрыв за собой входную дверь, я спустился на первый этаж, дошел до телефонной будки на углу и вызвал Артура. Потом купил в газетном киоске свежий выпуск «Осеннего вестника», сунул его под мышку и перешел через дорогу к уже открывшейся парикмахерской.
