Офицер вздохнул, взял стакан и допил остатки вина.
— И тут она огорчилась. Точнее, расстроилась ужасно. Она не стала притворяться, будто не понимает, о чем мы говорим. Она совершенно точно знала, о чем речь, хотя я сам не знал. Но сказала, что не может нам ничего сообщить. Не не хочет, а не может. На нее были наложены какие-то чары, запрещающие ей говорить об этом.
Мы пытались найти способ обойти этот запрет: в письменном виде, в виде подсказок… Ничего не вышло. А потом, когда мы решили переночевать, а с утра продолжить, она попыталась бежать. — Капитан снова вздохнул. — Я рад, что она не умела летать. Мы поймали ее, когда она не успела пройти и полмили, и взяли в плен.
У меня был приказ. Мы ее повесили на скользящем узле, чтобы шея не сломалась, а петля ее удавила. Я надеялся, что чары спадут до того, как она умрет. И устроил все так, чтобы она могла подать сигнал, если чары спадут, даже если она уже не сможет говорить, чтобы мы могли обрезать веревку. Один из солдат стоял с ножом наготове, но все это оказалось бесполезным — она умерла, не сказав ничего. — Офицер смотрел на бокал в руке. — Это было мерзко. Меня так и подмывало перерезать веревку в последний момент, но я не мог. Как бы я объяснил Лорду-Чародею, что мы не выполнили его приказ? Приказ ведь был четким: либо она говорит, либо умрет. Никаких исключений. А просто притащить ее к Лорду-Чародею, чтобы проверить, сможет ли он снять чары, мы не имели права: у нее ведь могло оказаться какое-то тайное оружие или еще что. — Он покачал головой. — Я не знаю, что это за талисман такой, но, должно быть, это очень скверная штука, раз Лорд-Чародей отдает нам такие приказы.
— Вы ее убили? — спросил Меч. Это были первые слова, произнесенные им за последний час.
— Нам пришлось. — В голосе капитана радости не было.
— А она… У нее была семья?
— Я никого не видел.
— А соседи не огорчились? — поинтересовалась Вожак.
Капитан оторвал взгляд от бокала и посмотрел ей в глаза:
— Вы думаете, что наверняка огорчились, да? Она казалась милой женщиной. Но ее смерть никого не расстроила. Лорд-Чародей приказал убить ее, значит, так тому и быть. Знаете, люди ведь его обожают и любят нас, его армию. В некоторых отдаленных поселениях, стоит им увидеть наш мундир и как только они понимают, что этот мундир значит, тут же начинают радостно вопить. Нам даже не надо ничего делать: достаточно того, что мы представляем Лорда-Чародея. Он перекраивает Барокан. Так что, если он заявляет, что некий старый одинокий чародей должен умереть, люди просто пожимают плечами со словами типа «очень жаль». — Офицер нахмурился. — По правде говоря, я вовсе не уверен, что это хорошо, но все обстоит именно так.
Вожак кивнула:
— Все ясно. — Она поглядела на Меча и повторила: — Все ясно.
Она встала, поставив бокал на стол.
— Спасибо, капитан. — Тембр ее голоса изменился. — Большое спасибо. А теперь забудьте все, что вы нам сказали, будьте любезны.
— Безусловно, — кивнул офицер, тоже поднимаясь. — Но я думал, вы хотели расспросить меня об армии?
— Нет, спасибо. Полагаю, я услышала достаточно.
— Да я сказал-то всего пару слов!
— Иногда и пары слов хватает, — ответила Вожак. — Пошли, Эррен.
Глава 20
Из дремоты Меча выдернул вопль Азир:
— Он идет! Всезнайка спускается вниз!
Меч сел, потянулся и поискал взглядом сапоги.
Несмотря на бурные обсуждения Девятого талисмана, избиения чародеев и прочих насущных тем, последние несколько дней были на редкость тоскливыми. Вожак настояла на том, чтобы Меч с Лучником и носа из дома не казали, поскольку считала, что их можно легко узнать, а она не хотела, чтобы кому-то стало известно об их местонахождении. Женщин скрывали бесформенные облачения гостеприимцев, Хвата никто не знал, и в любом случае ему помогал его волшебный дар, а вот Воин и Лучник — фигуры слишком известные и узнаваемые.
— Но Лорд-Чародей все равно узнает, что я тут, как только ступит на землю Барокана! — попытался возражать Меч.
— Однако нам вовсе не нужно, чтобы кто-то узнал об этом раньше, чем он тут появится, — отрезала Вожак. — К тому же несколько перьев арра даже ему не позволят точно определить твое местонахождение.
Спорить с Вожаком было занятием безнадежным, а замечание насчет перьев арра абсолютно верным — Вожак с Красавицей буквально нашпиговали дом этими самыми перьями и нашили всем на одежду — так что Меч не слишком сопротивлялся. Подчинившись, он сидел в доме, подальше от посторонних глаз.
Правда, из-за этого его ежедневные тренировки с мечом малость усложнились, поскольку ему приходилось тщательно следить, чтобы не продырявить стены и не ранить остальных обитателей дома. Или не разнести что-нибудь из мебели Красавицы. И это было хорошо. Все, что делало привычные занятия более интересными, ему очень даже нравилось. Да и возможность подолгу разговаривать с другими Избранными тоже оказалось весьма приятной. Особенно часто Меч болтал с Азир шир Азир, хотя эти беседы частенько резко обрывались, когда что-то навевало ей воспоминания о ее жизни в Саду Костей. Когда такое случалось, Ясновидица внезапно смолкала, лицо ее делалось бесстрастным, и она сразу уходила в какой-нибудь уголок, чтобы побыть одной.
Все же, несмотря на приятную компанию, Меч начал потихоньку звереть от постоянного пребывания в четырех стенах, не видя солнца и лишенный свежего воздуха. И завел привычку частенько дремать, просто чтобы убить время. Красавица с Болтуньей занимали себя хлопотами по хозяйству, дав всем остальным ясно понять, что больше ни в чьей помощи не нуждаются — это вполне устраивало Лучника, Вожака и Хвата, но Меч и Азир маялись от безделья.
И вот теперь Всезнайка наконец-то спускается вниз! Меч потянулся за сапогами.
В этот момент дверь с грохотом распахнулась и в проеме появилась Вожак.
— Есть ли какая-то причина, по которой ты не хочешь пойти со мной встретить Ведуна? — вопросила она.
Меч недоуменно моргнул.
— Я вот к чему веду, — продолжила она прежде, чем он успел ответить. — Ясновидица пойдет, чтобы обнаружить его, я — как Вождь, ну и не помешает знакомое ему лицо для пущего спокойствия. По-моему, на эту роль лучше всего подходишь ты. Заодно он убедится, что мы не ухлопали тебя за связь с Лордом-Чародеем. Если у тебя есть возражения, выкладывай. Если нет, надевай быстрее свои сапоги.
— Сей момент, — ответил Меч.
— Мы ждем тебя внизу.
Дверь захлопнулась прежде, чем Меч успел уловить движение Вожака.
Вздохнув, он натянул сапоги.
Через пару минут Меч присоединился к обеим женщинам. Они пошли по улице, свернули направо и двинулись к площади перед Зимним Дворцом.
Было уже далеко за полдень, солнце клонилось к закату, освещая гору над Зимовьем яркими лучами. Меч поглядел наверх и увидел вьющуюся по склону тропу и каньон, выходящий в Верхнеземье. С такого расстояния он казался крошечным разрезом.
