— Ну, более или менее так, — кивнула Вожак. — Только штука в том, что я хочу его видеть мертвым не больше, чем Всезнайка. Как правильно сказали Меч и Всезнайка, народ его любит.
— К тому же его преемник может оказаться куда хуже, — добавил Меч. — Выбор возможных кандидатур невелик.
— Да, и это тоже, — согласилась Вожак. — А кстати, почему осталось так мало чародеев? Во всех старых песнях и легендах говорится, что их сотни.
— Причин тому несколько, — пояснил Ведун. — Самая главная, пожалуй, — у чародеев настолько плохая репутация, что им сложно найти толковых учеников. Никто не любит чародеев, следовательно, никто и не хочет становиться чародеем. Среди же самих чародеев мастера опасаются выучить кого-то, кто потом станет злым колдуном, или, будучи избранным Лордом-Чародеем, ступит на путь зла. Поэтому они очень-очень тщательно подходят к вопросу отбора учеников, и большинство желающих отсеиваются как неподходящие. Многие чародеи — вообще-то, большинство из них — за всю свою жизнь не удосуживаются подготовить хотя бы одного ученика, и поэтому с течением веков их численность неуклонно сокращалась.
— Неужели, — произнесла Вожак, и это вовсе не прозвучало вопросом.
— Одна из причин, — продолжил Ведун, — по которым нынешний Лорд-Чародей хочет создать систему, не опирающуюся на магию, такова: он считает, что лет через сто или около того в любом случае попросту не останется чародеев, чтобы поддерживать прежний уклад.
— Это… интересно. И многое объясняет, — задумчиво протянула Вожак. — Значит, он полагает, что просто ускоряет неизбежное.
— Но мы ведь этого не допустим, да? — обеспокоился Лучник.
— Не знаю, — пожала плечами Вожак. — Но в любом случае не позволим ему делать это в одностороннем порядке. Если Лорд-Чародей хочет изменить основные законы, по которым мы живем, то ему придется для начала проконсультироваться с Избранными и Советом Бессмертных.
По мнению Меча, это было вполне разумным, но почему-то он сомневался, что Артил согласится. Мнение Артила о коллегах-чародеях было, мягко говоря, невысоким.
— Он ведь принимает послания, да? — спросила Вожак.
Всезнайка поспешил заверить ее, что Лорд-Чародей принимает и лично читает большую часть доставляемых в Летний Дворец посланий.
— Ну, значит, мы напишем ему вежливое коротенькое послание с просьбой вернуться в Барокан для консультации, — подытожила Вожак. — Срок установим разумный. Мы вообще будем вести себя крайне разумно.
— А если он не сочтет это разумным? — поинтересовался Меч.
Вожак пожала плечами:
— Мы — Избранные, и знаем наш долг.
— Ты убил предыдущего, — глянул на Меча Лучник. — Теперь мой черед.
— Если в этом будет необходимость, — подчеркнула Вожак.
— Убивай на здоровье, если потребуется, — заявил Меч. — Да, я убил предыдущего, и это было… в общем, не испытываю ни малейшего желания повторять этот опыт.
— Сожаления? Кошмары? — Вожак поглядела ему в глаза.
— Нет, — покачал головой Меч.
— Что тогда?
Меч довольно долго смотрел на нее, потом решил сказать все как есть.
— Просто ощущение пустоты и бесполезности. Вот сейчас мы имеем Лорда-Чародея, который может оказаться темным. Ну и чего мы тогда добились, ликвидировав предыдущего? Нам потребовались месяцы, чтобы с боями пройти весь Барокан и добраться до Темного Лорда с холмов Гэлбек. Но мой последний бой, тот, что закончился его смертью, продлился буквально несколько секунд. Все закончилось даже быстрей, чем я тут тебе сейчас рассказываю. Лерры направляли мою руку так уверенно, что у него не было шансов, поэтому все это смахивало не на честный поединок, а на самое обыкновенное убийство. И теперь ни я, ни кто-либо другой ничего не можем изменить. Умер человек, заслуживший смерти, а у меня осталось ощущение… Да в общем — никакого, кроме уверенности, что я должен был бы ощутить нечто большее.
— Понимаю. — Вожак пристально глядела на него.
— Так ты поэтому не убил тех гвардейцев? — спросила стоявшая за плечом Меча Азир.
Меч удивленно оглянулся на нее:
— Нет, Азир. Я никого из них не убил, потому что не было необходимости их убивать. Они не сделали ничего такого, за что их следовало бы убить. Они просто выполняли свою работу, безвинным вреда не причинили.
— Себя я тоже считаю безвинной, — иронично усмехнулась Вожак.
— Они не причинили тебе вреда, — сказал Меч. — Их командир знаком что-то им приказал. Скорее всего схватить тебя, но никто еще не прикоснулся к тебе и не угрожал. Я не желал им зла. Просто хотел показать, что мы им не по зубам.
— Их было двадцать пять! — воскликнула Азир. — И ты сбивал стрелы в воздухе!
— Я величайший в мире фехтовальщик, — спокойно ответил Меч. — Избранный Воин, защитник Барокана, обладающий благодаря леррам стали и мускулов способностью сразить любого врага. Ну и конечно, на моей стороне была внезапность. Разоружить их оказалось просто. Наверное, мне следовало это сделать, не проливая крови, но я хотел побыстрее их обескуражить, не дать им перегруппироваться прежде, чем я с ними со всеми разберусь. Порез на руке или ладони дает человеку понять, что он проиграл, не вызывая ощущения, что он сражается за свою жизнь. Если бы у них было время оценить ситуацию и поразмыслить, то я мог бы оказаться под градом стрел, который просто не смог бы отразить.
— Похоже, ты все продумал, — заметила Вожак.
— Я восемь лет ежедневно по часу практиковался в фехтовании и готовился к любым неожиданностям. Как физически, так и духовно, — пожал плечами Меч. — Полагаю, ты тоже размышляла, как лучше пользоваться твоей магией. Особенно после того, как к тебе вернулись воспоминания о том, как ею можно злоупотребить.
— Размышляла, — признала Вожак.
— Моя… она действует не так, — сообщила Ясновидица. — Она не поддается сознательному контролю. Я просто знаю определенные вещи.
— Я практикуюсь и планирую, — сказал Лучник.
— Я слышу то, что слышу, хочу я того или нет, — проговорила Болтунья. — Но вот что говорить, кому или чему говорить, я решаю сама. Я ничего не планирую, даже не задумываюсь над этим, но, похоже, моя магия срабатывает лучше, когда у меня есть достаточно времени.
— А я Красавица всегда, — сказала Красавица. — Но я могу управлять тембром голоса и жестами, чтобы усилить или ослабить воздействие на мужчин. В этом практики не нужно.
Меч кивнул. И тут заметил, что восьмой участник ничего не сказал. Он поглядел на Хвата.
— О, я практикуюсь, — хмыкнул Вор, поймав его взгляд. — И планирую. И помалкиваю об этом. У людей какое-то ну совершенно непонятное отвращение к ворам.
Никто не нашелся, что на это ответить, и некоторое время все молчали. Затем Вожак хлопнула в ладоши:
