А как только их тайны будут открыты, они разлетятся по всему миру, точно резвые ласточки. Если дойдет до войны, люди будут знать, что нужно делать, чтобы убить дракона, и как уничтожить неродившихся детенышей. Рано или поздно человечество одержит победу.
Арлиан собрался ответить дракону, но в последний момент передумал.
Да, человечество выживет, а как насчет тех мужчин, женщин и детей, которые погибнут во время войны? Какое он имеет право приговаривать десятки тысяч ни в чем не повинных людей к страшной смерти?
Он понял, что ему нужно время, чтобы подумать, изучить возможности, спланировать дальнейшие действия, но дракон хотел получить ответ немедленно.
— Что я могу сделать? — спросил он. — Тайна вышла наружу — даже если я буду помалкивать, новость о том, что обсидиан для вас смертоносен, быстро распространится по Землям Людей.
— Ты можешь сказать, что это была иллюзия, колдовские трюки.
— И как же я должен объяснить смерть Когтя?
— Колдовство.
— Иными словами, я должен признаться в том, что убил его?
— Ты поклялся его убить.
— Но я его не убивал.
— Ты уничтожил того, кем он стал.
— Я… — начал Арлиан и замолчал.
Дракону было наплевать на клятвы и ложь, казалось, ему все равно, являются ли Коготь и дракон, в которого он превратился, одним и тем же существом; он хотел только одного — заключить новое соглашение и восстановить мирный договор.
— Получается, я должен солгать?
— Да.
— И что мы получим взамен? Вы останетесь в своих пещерах? Сохраните мне жизнь?
— Ты убил двух детенышей и двух нерожденных драконов; мы проявим великодушие, если сохраним тебе жизнь. Солги для нас и больше никого не убивай, мы останемся в своих пещерах, и все будет по-прежнему. В противном случае ты лишишь нас выбора — придется уничтожить всех жителей так называемых Земель Людей, прежде чем ты успеешь вооружить их черным камнем и повести против нас.
— Уничтожите всех? — удивленно переспросил Арлиан; неужели драконы способны стереть людей с лица земли — всех до одного?
Вполне возможно. Может быть, имеет смысл заключить с ними сделку… Неожиданно Арлиана охватил гнев, и он в самый последний момент вспомнил, что нужно говорить тихо.
— Вы убили мою семью, сожгли родную деревню, а теперь грозите уничтожить всех людей! Жизнь двух детенышей — небольшая плата за ваши чудовищные преступления…
— Солги для нас и не убивай больше драконов, рожденных и нерожденных, или приготовься к страшным последствиям, — перебил его дракон.
Арлиан замолчал и взглянул на морду дракона в чаше с водой. На него смотрели золотые глаза, которые когда-то, тысячу лет назад, принадлежали мужчине или женщине.
Арлиан заставил себя успокоиться и попытаться договориться с чудовищем.
— Ты сказал: рожденные и нерожденные, верно? — переспросил он. — Иными словами, вы даже не разрешаете мне убить лорда Торибора? А если я убью кого-нибудь с сердцем дракона, защищая свою жизнь?
Впервые за время их разговора дракон задумался.
— Второе — да, но не первое, — ответил он наконец. — И только чтобы защитить собственную жизнь.
— Ну что же, справедливо, — проговорил Арлиан, который остался доволен собой — в конце концов, ему удалось заставить дракона сделать ему уступку, прежде ему казалось, что такое невозможно.
По правде говоря, ему больше не хотелось убивать лорда Торибора. Лорд Пузо и другие обладатели сердца дракона представлялись сейчас не такой уж важной проблемой.
Придется найти способ расправиться с ними, не развязывая войны, — хотя сейчас Арлиан так устал, что не мог придумать ничего разумного.
Неожиданно он понял, что находится не в том состоянии, чтобы принимать разумные решения. Да, он не пострадал, сражаясь с драконом, в которого превратился Коготь, ему не пришлось пересекать всю Пустошь, преследуя врага, но он все равно очень устал, и мысли у него путались. Эмоциональное напряжение во время ожидания у постели Когтя вымотало его, а неожиданное появление дракона в миске с водой окончательно доконало.
— Значит, мы договорились.
— Хватит, — сказал Арлиан и резко опустил руку в миску. Образ дракона тут же исчез, и Арлиан почувствовал, как у него прояснилось в голове. Общение с драконом давило на его сознание, и теперь он почувствовал облегчение.
Несколько мгновений он опасался, что слишком поспешно прервал связь, и наблюдал за миской, ожидая, что дракон попытается восстановить ее.
Ничего не происходило. Вода постепенно успокоилась, кровь растворилась и начала медленно оседать на дно.
Очевидно, дракон остался доволен переговорами, по крайней мере пока, — но Арлиан сказал себе, что на самом деле он не дал своего согласия на условия чудовища. Он сказал, что они представляются ему честными, но не говорил, что принимает их.
Только что он разговаривал с драконом, выходит, он действительно наследник Энзита. Ему принадлежат его поместья, тайны, а теперь еще и сделки.
Арлиан несколько мгновений смотрел на воду.
Однако он не разделяет идей Энзита. Он никогда не пожертвует ни в чем не повинными людьми, живущими в маленькой деревне…
Но разве всего несколько мгновений назад он не рассматривал возможность новой войны, во время которой тысячам людей придется расстаться с жизнью?
И разве не он собирался расправиться со всеми обладателями сердца дракона в Мэнфорте?
И где же проходит граница, разделяющая его желание отомстить драконам и сложные интриги Энзита, направленные на то, чтобы контролировать чудовищ? По какую сторону от этой границы лежит добро? Шантаж Энзита заставил драконов оставаться в своих пещерах; деятельность Арлиана грозила выпустить их на свободу.
А если допустить новую войну, чем он будет лучше умершего лорда Дракона, которого даже оплакать некому?
Если он добьется успеха, драконы исчезнут навсегда, а Энзит позволил им жить и время от времени выходить из пещер, чтобы разрушить пару деревень, — его цели были выше подобных глупостей. Энзит хотел, чтобы драконы его не трогали и позволили делать все, что он пожелает, Арлиан же стремится освободить мир от чудовищ — это, конечно, прекрасно, но цена, которую придется заплатить…
Он с трудом сглотнул и посмотрел на свои руки. Неожиданно ему показалось, что в тусклом свете лампы он видит тонкую пленку крови, которая их покрывает.
— Нет, — сказал он вслух. — Я должен хорошенько подумать. Выход обязательно найдется.
Он схватил полотенце и принялся изо всех сил тереть руки, потом отшвырнул полотенце и повалился на постель.
