Вряд ли взломщик еще внутри, но головой я за это не поручусь. Хотела бы знать, нашел ли Зак мой пистолет. Надо было взять с собой моего провожатого.
<я набрала 911 и обо всем рассказал а >
<что тебе ответили?>
< сказал и — хорошо, займутся >
<а деррик?>
<еще не ответил, я звонила на пейджер>
Лифт между тем уехал. Я здесь как в ловушке — разве что драпать вниз по двадцати с лишним лестничным маршам.
Лифт останавливается. Они вернулись!
Но нет, это мой провожатый с пистолетом в кобуре.
— Мне позвонили. — И думает при этом, черт бы его драл, что, возможно, понравился мне и я хочу залезть с ним в койку.
— Дверь, — показываю я, чувствуя себя глупо от наличия столь очевидной улики.
— Вот оно что! — Тоже мне красавчик — да и умом явно не блещет, раз только теперь это заметил.
Он толкает дверь, и она легко подается внутрь. Надо было поставить электронный сейфовый замок, где при отпирании пара дюймов стали уходит в стену.
Входим более или менее совместно.
То немногое, что есть у меня в квартире, злонамеренно исковеркано и перевернуто вверх дном.
И запах. Мужской, старый и заматерелый, взывающий о немедленном омовении.
Это запах Фредди Барнса — узнаю букет.
Деррик яростно настаивает на том, чтобы приехать самому, но я не вижу в этом особого проку. Розыск Фредди Барнса объявлен, и хватит с меня полицейских, у которых одни пистолеты в башке, если не хуже. Диди приглашает меня к себе, и я охотно соглашаюсь, хотя и спохватываюсь потом, что понятия не имею, где она живет. Я слышала, что искины обитают в таких крохотных капсулах, где даже встать нельзя — идея, почерпнутая из экономной Японии. Но Диди не станет приставать ко мне в душе, и гнусных мыслей у нее в голове нет. Возможно, я просто устала от людей и мне хочется побыть немножко роботом.
Такси высаживает меня у «бобовой фермы» — это в промышленном районе, около железнодорожной станции. Вестибюль неожиданно чист и опрятен, с фальшивым камином и стойкой из настоящего дерева, как в старой гостинице. Портье у них какой-то корявый. Явный брак, извлеченный из кибернетического мусорного бака.
Я называю имя Диди, и он звонит в ее «ячейку». Он не вступает со мной в разговор, не подбивает клинья — просто выполняет задание согласно инструкции. Я нервно жду прихода Диди, одетой по-домашнему — в джинсы с заглаженными складками и майку.
— Привет, босс.
Диди обнимает меня от души, как подружка подружку, чего никогда не делала раньше. Я по-настоящему тронута, и эмоции последних дней переполняют меня — тут и гнев, и горечь, а прежде всего грусть оттого, что лучший мой друг на всем белом свете всего лишь машина, паскудная машина, довольная своей жизнью больше, чем я своей, адреса которой я не знаю и никогда еще не была у нее дома.
— Тут немного тесно. Может, снять вам отдельную ячейку?
Из псевдогостиничного холла она выводит меня на грязную, забитую локомотивами станцию. Я вижу что-то похожее на штабель гробов, серебристых, поблескивающих при луне — без неизбежной человеческой грязи, без всякого намека на индивидуальность.
Штабель, как соты, пронизан коридорами и лестницами. Жилище Диди — через два лестничных пролета.
— А тут уютно, Дидс.
— Не особенно. Но дом есть дом.
Мы сидим на ее кровати — стоять здесь нельзя, и стульев нет. Только терминал, телевизор и кровать. Теснота раздражала бы меня, не будь я так убита.
— А которая кровать моя? — спрашиваю я с усмешкой.
— Вы уверены что не хотите снять себе ячейку? Э-эх. Спать одной? Что-то не хочется.
— Ну, если тебе не желательно мое общество…
— Ой-ой, босс. Придется мне о вас позаботиться.
— Не надо. Я… уже большая. — Чуть не брякнула: я как-никак человек.
— Очень даже надо. А то как бы не пришлось подыскивать нового босса.
Дидс, Дидс. Только машина способна на такую преданность.
Спать с кем-то так близко, что прикоснуться можно, для меня ново. Искины с виду — люди как люди, с настоящей кожей и волосами. И это даже приятно — слышать легкое жужжание сервомоторов Диди, когда она периодически настраивает свою гидравлику. Я знаю, что она не нуждается во мне — искины только расслабляются на несколько часов, пока идет диагностика. Но она закрывает глаза и даже храпеть начинает. Я толкаю ее в бок, и она хихикает.
— Только пукать не вздумай, Дидс.
— Я и это умею, между прочим.
— Не сомневаюсь, что ты можешь исполнять задницей «Колыбельную» Брамса.
Она снова хихикает, но пресекает все дальнейшие разговоры, сказав, что мне надо поспать.
Это верно. Мне нужно забыть о мире и вспомнить другое.
Обычно я сплю плохо — во сне я беззащитна против чужих мыслей и особенно против чужих кошмаров. Хуже всего бывает, когда я расследую какое-нибудь пакостное дело, и пересечение моих фобий с чьей-нибудь бродячей мыслью особенно опасно, когда я ложусь.
Но сегодня я в кои-то веки засыпаю спокойно.
Сержант Боб кричит на моего отца, приказывая отходить. Я пытаюсь заглянуть за ограждение, смотрю на то, что лежит на песке, прикрытое одеялом. Сержант Боб оттаскивает меня назад, а отец орет, чтобы он убрал свои черные лапы от его дочери. Сержант Боб, не обращая внимания, удерживает меня, не пуская к парапету, и меня начинает трясти, потому что во сне ПЛОХОЕ — это труп, холодный труп, лежащий на песке, но этого никто не знает…
Труп Ривы, труп Жетвьевы, труп Мэри Фолкоп. А сержант Боб утешает меня, как отец, потому что я плачу, потому что я в истерике. Потому что сержант Боб думает, что я знаю о плохом что-то, чего Знать Не Должна.
На следующий день в офисе мы с Диди ведем себя как обычно, разве что она относится ко мне чуть теплее и чуть заботливее смотрит своими человеческими глазами. Возможно, я просто очеловечиваю эту разумную машину — не знаю.
Быстро, не раздумывая, я прошу Диди устроить мне встречи со следующими людьми:
1. Филип ван Меер, президент «Целлюдина», возможный партнер «Уотерс Индастриз».
2. Джереми Бентсен, внештатный юрисконсульт «Уотерс Индастриз», внезапно овдовевший.
3. Ричард Уотерс, наследник династии.
4. Деррик Трент, детектив.
Порядок, говорю я Диди, мне безразличен, равно как дата или время, но каждый из названных лиц должен уделить мне не меньше часа. Подумав, я добавляю в свой список следующие пункты:
5. Барнсы. Знают ли они о способностях Фредди?
6. Зак Миллхауз. Надо хотя бы поблагодарить его за то, что спас мою задницу. Может, у него свой взгляд на происшедшее.
