Так это все и началось. Так началась моя уродская судьба.
— Дженни! — Уже громче, и кто-то трясет меня. Я никогда не могла объяснить голоса у себя в голове, внезапно зазвучавшие тдй ночью в «Раю». Никогда не могла объяснить, почему вдруг стала такой, как есть, — мое личное предположение, что это случилось просто так, само собой, больше не катит. И еще то, плохое…
— Что с тобой? Ты видела убийцу? — Деррик Трент держит меня так, черт бы его взял, точно я сама пострадала.
Ты видела убийцу? Да, я его видела. В моей голове — холодное ясное эхо, никогда не испытанное прежде, — словно он отнял у меня что-то, без чего я не могу обойтись. Но как объяснить это Деррику?
— Я не рассмотрела. — Сержант Боб, обнимая меня, плачет вместе со мной, плохое лежит на песке, прикрытое одеялом, люди собрались вокруг плохого, вокруг меня, и голова болит…
Сержант Боб смотрит мне в глаза. «Ты ведь ничего не сделала, Дженни? Ничего плохого?»
Деррик оттаскивает меня прочь, от полицейских в форме и судебных медиков.
— Какого хрена ты делаешь? — шипит он сквозь стиснутые зубы.
— Свою хреновую работу, Деррик. Пытаюсь, во всяком случае. — Как может он думать такое? Как может обнимать меня, когда я отчаянно мотаю головой?
— Плохо пытаешься. Что-то ведь случилось. Ты что-то видела. Что?
Я трясу головой. Слишком все странно, слишком непонятно.
— Не вздумай отключиться, Дженни!
Я не знаю, любить или ненавидеть этого загадочного незнакомца, этого мистера Икса. Если он как-то причастен к моему превращению в полноценного телепата, для ненависти у меня много оснований. Может, у меня всегда были способности, просто я их подавляла? Может, меня следовало растолкать. Может, я не хотела просыпаться для этой жизни, этой уродливой жестокой жизни, не хотела быть телескопом, направленным в сердце тьмы.
<время-то идет, ах ты, черт>
<позвоню капитану, нужно отстранить ее от дела>
— Деррик, пожалуйста, уведи меня отсюда. <уведу, джен, еще как уведу>
Пока мы пьем кофе и обсуждаем последнее убийство, я все время слышу предательские помыслы Деррика, чувствую ярость за его бесстрастной профессиональной маской. Мне тошно, я в смятении, я в ужасе.
— Деррик, что, если убийце нужно совсем не то, что мы думаем?
— Например, что? — Ему неохота отрываться от мечты о том, как он избавится от дуры-«ло-шадки».
— Например, я. <ничего себе!>
— Мэри Фолкоп, Женевьева Уилкерсон, Рива Барнс. А теперь и Жаклин ван Меер. У всех них есть нечто общее — просто я тебе не говорила.
<мэри… уилкерсон…> Деррик запрашивает файлы — полицейский компьютер подает информацию ему прямо на мозг.
— Общее? — Он потирает висок, принимая информацию.
— Мэри Фолкоп убийца заложил в сознание мое имя, ДЖЕННИ. Женевьева Уилкерсон показала мне «Джен» с сердечком. Это была татуировка на ноге ее убийцы. Я увидела свое полное имя и альфа-код на ковре, где лежала Рива Барнс. — Я тоже тру виски. В голове стучит…
— Ты хочешь сказать, что он серийный убийца. И телепат. И он хочет тебя. <я его вообще-то понимаю…>
— Не только. Этот человек из моего прошлого. Он оставил ключ в голове Жаклин ван Меер.
— Насколько далекое прошлое? Бывший любовник?
— Очень далекое. Из тех времен, когда я впервые обнаружила в себе дар. Из «Рая».
Он тоже был там. <Я просто голос у тебя в голове.> Я так и не поняла, откуда он взялся, этот голос. У меня голова идет кругом, когда я об этом думаю.
— Это был первый голос, который я услышала без «лошадкиного» оснащения. Самый первый.
— Ты не просто услышала его мысли?
— Нет. Он обратился ко мне. Сказал, что я красивая. — Он сказал, что знает о том плохом, что случилось со мной в прошлом.
Деррик совсем сбит с толку.
— Откуда ты знаешь, что это он? Тот самый парень?
Я отворачиваюсь, глядя на очередь у раздачи. Сказать ему, откуда? Поймет ли он?
Из обрывочной мысли Жаклин ван Меер, убитой в своей элегантной квартире. Это было воспоминание, сопровождаемое звуками «Рая». Заглубленный салон. Демарш.
Знакомая мелодия. Восхитительное, пьянящее ощущение.
Я не испытывала его десять лет. С той самой ночи.
Вот откуда я знаю.
— Вид у тебя неважный.
— Самочувствие тоже хреновое.
Деррик Трент извлекает из кармана таблетку.
— Вот, прими-ка.
— Я уже накачалась лекарствами и не могу глотать что попало.
— Это ситоген, Дженни. Прими. Ситоген…
— Ты прямо ходячая аптека, Деррик.
— Угу. А почему ты мне ничего не говорила?
Маска сползла с Деррика Трента — даже полицейская выучка не помогает. Все старые чувства — влечение, привязанность, похоть — пробиваются изнутри, отражаясь у него на лице.
— Сначала я не верила. Хотела сама найти убийцу. Убийцу Ривы. Мэри. Женевьевы. Я думала, он издевается надо мной. Не знала, что имею к нему какое-то отношение.
Старые недобрые вещи переполняют его голову. Старые недобрые вещи, которые я связывала с мужчинами с тех пор, как помню себя, с тех пор, как стала различать людей по полу.
— Не трогай меня, Деррик.
— Джен, я не хотел…
— Не надо. не надо.
не надо.
— Дженни, ты разбиваешь мне сердце, знаешь ты это или нет? Ты забилась туда, где тебя никто не достанет. Мне больно видеть, как ты прячешься…
— Я не стану спать с тобой, Деррик. Пойми это наконец. И прекрати.
На этом мы и останавливаемся. Точнее, останавливаюсь я, потому что выхожу из кафе. Лучше уж жесткие мысли незнакомцев.
Я возвращаюсь в офис чуть позже часа ночи. Я устала, и голова болит от усиленной активности последних часов. Диди хочет сказать что-то, но я взглядом заставляю ее умолкнуть и прихожу в свое святилище.
Факс стоит в углу моего кабинета. Когда я сажусь, он сигналит, оповещая о передаче информации. Вспыхивает заголовок:
Шестал. История болезни с последующей передачей копии.
Факс послушно бибикает и выдает первую страницу. На ней значится:
Дженни Шесть Альфа История болезни
Лечащий врач — доктор Роберт Николсон.
Может быть, все это — просто розыгрыш. — Дидс!
Она мигом является в дверях.
