— Думаю, неплохо, — ответил Прометей, поливая свою порцию соусом. — Адвокаты Зевса хорошо подготовились. Они заявляют, что меня наказали в полном соответствии с законами Олимпа.
— Вряд ли это можно считать справедливым, — встряла Пандора с дальнего конца стола. — Зевс сам и есть закон Олимпа. Как он скажет, так и будет.
— Они также утверждают, — задумчиво продолжал титан, — что Геракл превысил свои полномочия, освободив меня, и что уничтожение цепи, которой я был прикован к скале, формально является преступным нанесением ущерба.
— Три тысячи лет провисеть прикованным к скале, да ещё чтобы внутренности каждую ночь клевали! — Джек помотал головой, представив себе наказание. — По-вашему, оно того стоило?
— Похищение огня и передача его людям? Да, я по-прежнему считаю, что поступил правильно. Но я также дал человечеству и страх смерти. Вы в курсе?
Об этом они не знали. Геракл предпочел не упоминать о столь щекотливом моменте, чтобы человечество не ополчилось на его клиента.
— А почему вы это сделали? — спросил Джек, подливая Прометею и Мадлен ещё вина.
— Да, почему? — поддержал отца Бен.
— Такова наша судьба, солнышко.
— Чтобы вы ценили собственную жизнь, — ответил титан. — До того вы жили под пятой богов и делали всё, что они требовали, не задумываясь о том, уцелеете или погибнете. Но, узнав страх перед неизвестностью смерти, вы поняли, что жизнь бесценна, — вот тогда вы стали совершать настоящие подвиги. Я дал вам архитектурные знания, астрономию, математику, медицину и металлургию. Посмотрите теперь на себя. Пирамиды, ядерный синтез, лазерная томография, космические путешествия, Интернет, компьютеры, эскалаторы, шезлонги фирмы «Паркер Нолл», кабельное телевидение! Я намерен смотреть «Моржовую улицу, шестьдесят пять» каждый вечер. А если пропущу, то на другой вечер серию повторяют по Редингскому каналу. Ваш удел воистину восхитителен, и я считаю его бесценным.
Он осушил стакан и показал на бутылку:
— Не возражаете?
— Пожалуйста, — сказал Джек. — Наливайте.
— А побочные эффекты? — не сдавалась Пандора. — Войны, обман, кровопролитие, ненависть, убийства, нетерпимость? Это все тоже стоит того?
Прометей посмотрел на неё.
— Конечно нет. Но вы должны смотреть масштабнее. Я видел альтернативу — вечное рабство у богов. Поверьте, по сравнению с этим то, что вы имеете, сущий рай. Подумайте: если бы не зависть, нетерпимость, ненависть, страсти и убийства, у вас не было бы ни произведений искусства, ни великих архитектурных сооружений, ни медицины, ни Моцарта, ни Ван-Гога, ни «Маппет-шоу», ни Луи Армстронга. Цивилизация, которая создает инфраструктуру, которая позволила сотворить все эти прекрасные вещи, является по большей части продуктом войны, то есть смерти и страданий, и коммерции, то есть обмана и неравенства. Даже ваша свобода обсуждать собственные недостатки основана на крови и жестокости.
— Какая угнетающая мысль, — прошептала Мадлен.
Титан снова пожал плечами.
— Вовсе нет. Вы должны больше внимания обращать на ваши достижения. Когда я создавал человечество, я считал вас рабами, тягловым скотом для грязных работ. Никто не видел в вас чего-то большего. Мы с друзьями-титанами и несколькими азартными богами решили посмотреть, как далеко вы зайдете в своем развитии. На изобретение одежды ставки были равными, на одомашнивание животных — три к одному, на создание цивилизации в течение тысячи лет — семь к одному, создание языка с неправильными глаголами — тридцать к одному, а ядерный синтез в течение четырёх тысяч лет — тысяча к одному, причём этим самым одним оказался я. Могу сказать, я кое-что выиграл.
Джек, всегда стоявший на страже справедливости, заметил:
— Но ведь именно вы дали человечеству все эти знания. Разве это честный спор?
— Это было всего лишь невинное развлечение, — удрученно сказал Прометей.
После чего он впал в молчание, оставив всех недоумевать, что имеется в виду под «невинным развлечением»: само пари или дарование знаний.
— Как бы то ни было, — произнёс титан так внезапно, что сидящие за столом подпрыгнули, — факт налицо: вы превзошли все мои ожидания.
Некоторое время они ели молча. Джек думал обо всем понемножку: о Лиге, о том, удастся ли Звонну перехватить у него расследование, и, самое главное, не устроиться ли ему спать на коврике под дверью Пандориной спальни. Тем временем дочь, недовольная фатализмом Прометея, заговорила снова:
— Ваша точка зрения угнетающе груба. Вы хотите сказать, что сами мы ничего не можем изменить в себе к лучшему?
— Нет, это не так. Вы очень многое можете.
— Например?
— Постараться быть добрыми друг к другу, подольше дышать свежим воздухом, читать хорошие книги, смещать правительства, когда те начинают зажимать рот свободной прессе, попытаться отрегулировать государственную машину, чтобы она обходилась с вами по справедливости, и использовать, где возможно, дипломатию, дабы избегать вооружённых конфликтов.
— Но войны-то никуда не деваются!
— Конечно. Войны будут всегда. Это в вашей природе с самого…
Внезапно Прометей осёкся, поднял руку, чтобы все замолчали, и понюхал воздух.
— Чувствуете гарь?
Все принюхались. Прометей был прав: в воздухе ощущался слабый запах горящего волоса, точнее, как оказалось, шерсти.
— Кошка! — взвизгнула Мадлен.
Рипван заснула слишком близко к камину и начала тлеть. Джек влетел в комнату, схватил полуиспекшееся животное и стал перебрасывать кису с руки на руку, словно горячую картофелину. Затем положил её на кресло и принялся обмахивать журналом. Рипван решила, что это новая игра, и громко замурлыкала, совершенно не сознавая, какой переполох она вызвала. Джек оставил негодницу в кресле, собрал тарелки и сунул их в мойку. Когда он обернулся, Пандора уже сидела на его месте — рядом с Прометеем.
— Мне казалось, что здесь сижу…
— Как насчёт кофейку? — спросила Мадлен. — Можем попить его в гостиной.
Она встала, и все последовали за ней, кроме Джека, который наполнял чайник, и Бена, который снова принялся за «Теоретика заговора».
Прометей сел рядом с Пандорой на диван и уставился в камин с видом глубокого разочарования и утраты.
— Вы говорили о… — подтолкнула его девушка.
Прометей вздохнул.
— Это неважно.
Но Пандора любила получать ответы на свои вопросы и не собиралась оставлять его в покое.
— Вы сказали: «Это в вашей природе с самого…»
Прометей взглянул в её умное лицо, и глаза его сверкнули, когда печальное и давнее воспоминание снова всплыло в его памяти.
— Была одна женщина… Осторожнее, Джек!
