— Ну? — спросил Дэррмо.
Агент резко отсалютовал и показал Дэррмо пару больших, слегка оплавившихся зажимов.
— Профессор Нонетот на скорую руку присоединил кабель к подстанции по соседству. Я поговорил с нашими электриками. Они сказали, что зафиксировали прошлой ночью три необъяснимые утечки энергии примерно в один и восемь мегаватт каждая.
Джек Дэррмо придвинулся ко мне.
— Лучше не вмешивайтесь, Нонетот, — сказал он. — Похищения и кражи — это не для литтективов.
— Кто это сделал? — спросила я.
Но Дэррмо ни во что не ставил других людей, и меня в первую очередь. Он ткнул мне в лицо пальцем:
— Расследование вас не касается. Мы будем держать вас в курсе. Или не будем. Как я сочту нужным.
И пошел прочь.
— Это был Ахерон, не так ли? — раздельно проговорила я.
Дэррмо замер на полушаге и обернулся.
— Ахерон мертв, Нонетот. Сгорел дотла на двенадцатом перекрестке. И не баламутьте город своими фантастическими теориями, цыпочка. Могут подумать, что вы чокнулись куда сильнее, чем на самом деле.
Он улыбнулся без малейшего намека на теплоту и вышел из мастерской к ожидавшей его машине.
Глава 15. ЗДРАВСТВУЙТЕ И ПРОЩАЙТЕ, МИСТЕР КЭВЕРЛИ
Мало кто сейчас помнит мистера Кэверли. Если вы читали «Мартина Чезлвита» до 1985 года, вы, возможно, и запомнили третьестепенного персонажа, жившего в дощатом домике миссис Тоджер. Он любил разговаривать с Пекснифами о бабочках, о которых почти ничего не знал. Увы, в романе его больше нет. Его шляпа висит на крючке внизу 235-й страницы, и это все, что от него осталось…
Мильон де Роз.
Журнал «Четверг Нонетот» № 6
— Потрясающе! — негромко сказал Ахерон, рассматривая Прозопортал Майкрофта. — Воистину потрясающе!
Майкрофт ничего не ответил. Его слишком занимала судьба Полли. Осталась ли жена живой и здоровой после того, как над ней закрылась поэма? Невзирая на все его возражения, бандиты выдернули шнур прежде, чем портал снова открылся. Он не знал, способен ли выжить человек в таких обстоятельствах. На время путешествия ему завязали глаза. Теперь он стоял в прокуренном салоне большого и некогда роскошного отеля. Все еще впечатляющая отделка была оборванной и потертой. Инкрустированный перламутром рояль выглядел так, словно на нем не играли много лет, а бар с зеркальной задней стенкой печально пустовал. Майкрофт выглянул в окно, пытаясь понять, где находится. Догадаться оказалось нетрудно. Множество желто-коричневых автомобилей «гриффин» и полное отсутствие рекламных щитов сказали Майкрофту все: он находился в Народной Республике Уэльс, вне защиты и досягаемости закона. Вероятность бегства была ничтожной, да и если он удерет — что потом? Допустим, он сумеет перебраться через границу, но куда он пойдет без Полли? Ведь она все еще томится в поэме, превратившись в слова, напечатанные на листочке бумаги, который Аид сунул в нагрудный карман. Вряд ли удастся отнять его без ужасной борьбы, но ведь и этого мало. Нужно еще вернуть книжных червей и Прозопортал, иначе Полли останется в Вордсвортовской тюрьме навеки. Майкрофт нервно прикусил губу и огляделся. Кроме них с Аидом, в комнате находилось еще четыре человека — и двое из них были вооружены.
— Добро пожаловать, профессор Нонетот, — сказал Аид, широко улыбаясь. — Один гений приветствует другого!
Он жадно смотрел на Прозопортал. Провел пальцем по ребру аквариума. Черви занимались экземпляром «Мэнсфилд-парка» и обсуждали вопрос, откуда сэр Томас брал деньги.
— Сами понимаете, в одиночку я не справлюсь, — сказал Аид, не глядя на Майкрофта.
Один из присутствующих поерзал, поудобнее устраиваясь в кресле. Просто кресел здесь было больше, чем кресел, сохранивших обивку.
— Следующий шаг — получить от вас полную поддержку. — Аид серьезно посмотрел на Майкрофта. — Вы ведь поможете мне, не так ли?
— Скорее умру! — холодно ответил Майкрофт.
Ахерон округлил брови и широко улыбнулся.
— Ни секунды не сомневаюсь. Однако я вел себя грубо. Я похитил вас, украл труд всей вашей жизни и даже не представился.
Он подошел к Майкрофту, горячо пожал ему руку. Майкрофт не реагировал.
— Меня зовут Аид. Ахерон Аид. Возможно, вы слышали обо мне?
— Ахерон вымогатель? — медленно проговорил Майкрофт. — Ахерон похититель и шантажист?
На улыбку Ахерона эти обвинения нисколько не повлияли.
— Да, да и еще раз да, — подтвердил он. — Вы забыли сказать «убийца». Сорок два убийства, друг мой. Первое — всегда самое сложное. Потом уже все равно, повесить ведь могут только один раз. Это немножко похоже на то, когда ешь песочное печенье: как ни старайся, все время рассыпается. — Он снова рассмеялся. — Знаете, у меня была стычка с вашей племянницей. Правда, она выжила.
И на тот случай, если Майкрофт вдруг подумал, что в его темной душе осталось немного доброты, быстро добавил:
— Я этого не планировал.
— Почему вы так поступаете? — спросил Майкрофт.
— Почему? — повторил Ахерон. — Почему? Да ради славы, конечно же! — пророкотал он. — Не правда ли, джентльмены?
Присутствующие послушно закивали.
— Слава! — повторил он. — И вы можете разделить ее со мной! — Он подтолкнул Майкрофта к столу и вытащил папку с газетными вырезками, — Посмотрите, что обо мне пишут!
Он продемонстрировал заголовок:
«УЖЕ 74 НЕДЕЛИ АИД ЗАНИМАЕТ ПЕРВОЕ МЕСТО В СПИСКЕ ЛЮДЕЙ, ОБЪЯВЛЕННЫХ В МЕЖДУНАРОДНЫЙ РОЗЫСК!»
— Впечатляет, а? — гордо сказал он. — А вот эта?
«ЧИТАТЕЛИ ЖАБ-НЬЮС НАЗЫВАЮТ АИДА САМОЙ ОТВРАТИТЕЛЬНОЙ ЛИЧНОСТЬЮ!»
— «Сова» утверждает, что казнь для меня — слишком мягкое наказание, а «Крот» требует от Парламента возвращения колесования! — Он рассыпал листки перед Майкрофтом. — Что думаете?
— Думаю, — начал Майкрофт, — что вы могли бы использовать свой интеллект куда с большей пользой, служа человечеству, а не обкрадывая его.
Ахерон явно обиделся:
— А что в этом забавного? Добропорядочность — слабость, веселье — яд, безмятежность — для посредственности, а доброта — для неудачников. Главной причиной для совершения самых мерзких и отвратительных преступлений — скажем прямо, я считаюсь экспертом в этой области — является само преступление. Конечно, обогащение приятно, но оно лишает преступление привкуса порока, низводя его на самый низкий уровень, единственно доступный тем, кто отмечен чрезмерной алчностью. Истинное беспричинное зло встречается так же редко, как и настоящее добро, а мы все знаем, какая это редкость…
— Я хочу домой.
— Конечно! — улыбнулся Ахерон. — Гоббс, открой…
