Он, казалось, не замечал тошнотворного запаха немытого толстяка или, возможно, просто игнорировал его.
— Речь идет об иллюзии, разделяемой двумя и более людьми, — сказал доктор Майк. — Такая иллюзия обычно создается «индуктором», который страдает психотическим расстройством.
Майкл повернулся к нему.
— Мне не помешало бы объяснение на простом английском языке. Без всякой зауми и непонятных слов.
Доктор Майк поднялся с дивана.
— Я знаком с этим расстройством. Мне доводилось изучать его на курсах повышения квалификации.
— Неужели Альфа знал об этом? — изумился Джек.
Джей и Томас мрачно переглянулись.
— Я думаю, нам всем известен этот недуг, — сказал доктор Майк. — Разделенное психотическое расстройство, нечто вроде «культа личности», только в малом масштабе.
— «Культ личности» — это «Ливинг колор» поют, — прошептал Джон. — Убойная песня.
— Да, — согласился священник. — Говорят, они снова воссоединились.
Джон чуть не рассмеялся.
— Вы удивляете меня, отец Томас.
— В это расстройство, — продолжил доктор Майк, — обычно вовлекают близкие отношения между двумя людьми, один из которых, с психической точки зрения, является безумным человеком, а второй — здоровым, но подверженным чужому влиянию. Какие бы иллюзии ни выражал психотик, внушаемая личность начинает верить ему и тоже постепенно становится безумной. Я читал о влюбленной паре, которая верила, что за ними через экран домашнего компьютера наблюдали агенты ФБР. Часто подобные иллюзии сопровождаются манией преследования. Но бывают случаи, когда влюбленная пара или группа людей — а именно так и начинаются различные культы — превращают свои иллюзии в стиль жизни.
— Как, например, эксцентричный секс? — спросил Майкл. — Мы сейчас об этом говорим?
— О бога ради! — простонал отец Томас.
— Давайте отнесем подобный секс к частным случаям, — ответил психолог. — Обычно речь идет о людях, которые совершают ненормальные поступки, порою осуждаемые обществом. Классическим примером являются Бонни и Клайд. В прошлом специалисты называли такое состояние «психической инфекцией», «двойным безумием» или «заразным безумием». Во французском языке для этого феномена имеется особый термин.
— Да, я вижу, — глядя на экран, произнес морпех. — Фоли а дё, общий психоз.
— Безумие на двоих, — прошептал Джей.
— Верно, — сказал доктор Майк. — Фоли а…
Он замолчал на полуслове и шлепнул себя ладонью по лбу. Килрой 2.0 визгливо засмеялся.
— Ай да Альфа! — вскричал доктор Майк. — Ну и хитрец!
— В чем дело, док? — спросил Майкл.
— Парень указал нам место!
Психолог размахивал руками, как проповедник в передвижной палатке евангелистов.
— Это ночной клуб в Лос-Анджелесе. Он так и называется — «Фоли а дё»!
Майкл похлопал Килроя по плечу.
— Покопайся в списках лос-анджелесских заведений. Нам нужны желтые страницы, газеты, карты… Короче, все, что ты сможешь достать.
Килрой 2.0 кивнул и яростно застучал по кнопкам. На его лице застыла безумная усмешка гения, которым он, несомненно, являлся. Морпех повернулся к психологу.
— Ну что, док? Поедем в клуб на танцульки?
Глава 15
Хорошо, что Дуглас Девлин понимал кириллицу. Да! Иначе как бы он оценил шарм того, что было написано на запрещающем знаке. Он стоял в вечерней полутьме, наблюдая, как его дыхание превращалось в белый пар. Свет нескольких фонарей Татищевского гарнизона едва разгонял темноту. Река Волга располагалась в шестидесяти милях отсюда, но промозглый ветер с нее сковывал воздух холодом. Людям, выросшим, как Девлин, в другом климате, здесь было трудно дышать.
Он обвел взглядом российскую степь и снова посмотрел на ржавую жестянку, висевшую на наружной стене одного из девяти ангаров длиной не меньше 120 футов. На его лице появилась усмешка. Руки в печатках скользнули в карманы военной куртки. Он уже не мог обойтись без чертовых сигарет. Надпись на знаке едва читалась из-за ржавчины и сотен небольших черных пятен, покрывавших русские буквы. Слова гласили следующее:
ПОСТОРОННИМ ЛИЦАМ ВХОД СТРОГО ЗАПРЕЩЕН!
НЕ КУРИТЬ!
Нащупав в нагрудном кармане мятую пачку «Примы», Девлин вытряхнул из нее сигарету без фильтра (судя по марке курева, Коваленко был непритязательным человеком). Американская зажигалка «Зиппо» тоже принадлежала русскому. Прикуривая сигарету, Девлин заметил, как дрожали его руки. Он знал, что холод был тут ни при чем. Просто через две с половиной недели это тело начинало предавать его.
Сигарета имела убойный вкус. Он сделал несколько глубоких затяжек и раздавил мерцавший окурок о запрещающий знак — как и сотни солдат, куривших тут до него. Власти не могли ограничивать такие вещи, как курение или появление посторонних лиц. Девлин относился и к тем, и к другим. Он цинично усмехнулся. По крайней мере, ему хотелось выглядеть циничным. Но коллеги утверждали, что у Коваленко было детское лицо.
Беглое знание русского языка определило почти всю его жизнь. Взять, к примеру, шпионскую школу на «Ферме»… в «Болотном лагере»… или в Лэнгли, как теперь называли штаб-квартиру ЦРУ нынешние молодые стажеры. Он начал там обучение еще в 83-м году — в эпоху холодной войны, — поэтому его тренировали для борьбы с врагами из Советов. Дуга Девлина сделали мастером убийств, взрывотехником и специалистом по поджогам. Докой в компьютерах и оружии.
Он подавил горький кашель и прислушался к звукам, доносившимся со стороны гарнизона. Чертова «Прима»! Он ненавидел это тело. Ненавидел его обвисшую плоть, пристрастие к куреву и водке, замедленные реакции и хриплый кашель. Многим из его «близнецов» в Татищево тоже не нравились их тела.
— Русские не заботятся о себе, — пожаловался один из них, после того как полковник Богданов провел инструктаж всего личного состава и рассказал о новой миссии.
— Ну, если бы в Штатах дела шли так же плохо, мы тоже курили такую дрянь и пили до смерти, — ответил Девлин.
Разговор состоялся две недели назад — фактически в первые дни его нынешнего пребывания в России. Однако путь Девлина к этому мгновению, к этой чертовой сигарете, начался намного раньше.
В 1992 году ЦРУ осознало, что необходимость в большой армии агентов, обученных для борьбы с Советами, отпала. Мир изменился. Лишь некоторым специалистам по компьютерам и шпионским спутникам — людям, которые все прошлое десятилетие перемещались вверх по пищевой цепочке агентурной важности, — было позволено остаться в деле для наблюдения за русскими и их вновь обретенной демократией. Остальную и бо́льшую часть полевых диверсантов, натренированных для краж, саботажа и террористических актов в Советском Союзе и странах Восточного блока, уведомили об увольнении.
