— Что ты хочешь сказать?
Ее голос по-прежнему звучал спокойно. Немного встревоженно, но в основном спокойно.
«Милая, я заперт в одной комнате с шестью людьми, и все они помнят первый поцелуй с Пэтти Росс, когда мы возвращались домой после игры. Они помнят мятную жвачку, твою эльфийскую прическу и пурпурный шарф. А мне хочется кричать, детка. Просто кричать. Потому что они помнят тебя. Они целуют тебя в своих воспоминаниях. И еще я хочу кричать из-за того, что тебя на самом деле целовал не я… а другой парень, называвшийся Джонни. Этот парень вырос и стал очень опасным человеком. Меня удерживает от безумия только мысль, что именно я, единственный из нас, нашел тебя снова. Случайно. Через годы. В Рокфеллер-центре».
— Люди, с которыми я сейчас работаю, снабдили меня кое-какой информацией, — ответил Джей. — Они утверждают, что мне грозит опасность. Я не могу сказать тебе большего. Но если моя жизнь находится под угрозой, то, думаю, твоя — тоже.
Патрисия хранила молчание. Затем она спросила:
— Ты шутишь?
— Нет, мятная резиночка. Клянусь, что не шучу.
Последовала еще одна пауза, которая длилась секунду или две. Для Джея она растянулась на вечность. Ему хотелось сказать ей — точнее, прокричать — о тысяче вещей. Но линия прослушивалась. Они ждали. Они были везде… как все эти годы. Аналитика ООН анализировали пятнадцать лет. И если они постоянно следили за ним, то где гарантия, что и Альфа не вел наблюдение?
— Что, по-твоему, я должна сделать? — спросила она.
— Купи билет на первый рейс и улетай к своему папе в Инди. Сегодня же.
— Джей, у меня проект на середине, — с нетерпеливым вздохом сказала она. — Я не могу вот так все бросить и улететь.
— Возьми с собой лэптоп.
В его голос начинало просачиваться отчаяние. Оно походило на пот, стекавший по переносице Джея. Альфа мог знать, где они жили. Если он поймет, что Патрисия сейчас одна…
— У тебя свободный график, детка. Ты можешь редактировать снимки в любом другом месте. Файлы будешь отсылать из дома отца. «Харпер» не заметит разницы.
— Они могут позвонить.
— Да. И наберут номер твоего сотового телефона.
Он представил себе злобную ухмылку Альфы на почти идентичной копии своего лица. Вот этот садист открывает дверь их квартиры в Ист-Виллидж, кричит: «Милая, я дома!» — входит на кухню и хватает Патрисию за волосы. Он разбивает ей нос о пластиковую доску сообщений, и синие чернила маркера отпечатываются на ее щеках…
«О господи! Держи себя в руках. Иисус, только не это!»
— Патрисия, пожалуйста. Сделай, как я говорю.
— Джей, что происходит? Скажи, где ты находишься?
Он вытер пот со лба. Альфа знал, где жила моя мать. Он похитил ее.
— Я не могу говорить об этом.
Страх превратился в пиранью, глодавшую его кишки. Ему все труднее было сдерживать свои эмоции.
— Хотел бы, но не могу. Это… вопрос безопасности.
— Вопрос безопасности? Ты хочешь, чтобы я переехала к отцу, но не можешь сказать, где находишься?
В уме Джея зазвучал другой голос, похожий на его собственный, но совершенно чужой. «Я собираюсь вернуть ее, парень. Забрать Пэтти себе, разбить ей лицо, выколоть милые зеленые глазки и трахать ее до потери пульса! МИЛАЯ, Я ДОМА!»
— Просто делай, что я говорю! — закричал Джей. — Не доверяй никому! Уезжай сегодня же! Уезжай, пока он не нашел тебя! Пока Альфа…
Он услышал, как Патрисия произнесла первую часть какого-то вопроса…
И линия отключилась.
Джей снова закричал, ударив кулаком о стол.
«Черт возьми, Пэтти! Просто уезжай! Пожалуйста, уезжай!»
Он должен был остановить этого негодяя. Даже ценой своей жизни.
Майкл набрал номер своего домашнего телефона в Денвере. Если Габ не отправился в церковь — а это отложило бы их разговор надолго, — он должен был ответить на звонок. Майкл надеялся, что парень ответит. Ему предстояло объяснить Габриелю причину своего отсутствия. Если бы не проект «Седьмого сына», Майкл сейчас уже направлялся бы в Денвер. Ему полагался отпуск. Он заслужил эту встречу с Габом. Они оба заслужили ее.
— Алло?
Голос Габриеля был глубоким, низким и тягучим.
— Привет, — слегка улыбнувшись, сказал Майкл. — Это я.
— Майки!
Его радость чувствовалась даже через телефон.
— Ты уже в городе? Я надеялся, что ты позвонишь перед вылетом.
Майкл поморщился. Если за ним и Джеком, говорившим со своей женой через две комнаты, велось наблюдение, операторы сейчас смотрели на два идентичных выражения. Хотя, конечно, так и должно было быть.
— Извини, Габ. Кое-что произошло.
«Да и сейчас происходит».
— Что-то случилось?
Тон Габриеля стал значительно прохладнее.
— Вчера меня прижали к ногтю и отправили на срочное задание. Все, как и раньше. Сказали, собирай свои шмотки, забирайся в самолет и рапортуй о готовности. Никаких паспортов и документов. В дорогу только двести долларов.
— Черт, Майки! Я думал, у нас будут две недели. А теперь сколько останется? Одна?
Майкл, уловив возмущение Габа, нахмурился.
— Возможно, ни одной. Это серьезная миссия. Ты знаешь правило. Я не могу рассказывать о своих делах. Задание огромной важности.
Он услышал вздох на другом конце линии.
— Сколько раз это будет повторяться? Сколько раз ты уже получал такие приказы? Лично я потерял им счет.
«Я тоже потерял им счет. Слишком много. Очень много».
— Я извиняюсь, Габ. Моя вина. Но это работа. Я не за кассой супермаркета сижу. И я не могу срываться с места, как только ты мне позвонишь.
— Да, я знаю твои отговорки. «Мир не вращается по моей схеме. Моя схема вращается вокруг мира».
Голос Габа, подражавший Майклу, звучал бессердечно и жутко.
— Я уже устал это слышать. Твоим оправданиям нет числа. И знаешь, Майкл! Однажды ты вернешься домой из очередного маленького приключения, а меня здесь не будет.
— Я же сказал, что извиняюсь!
Габ был прав. Они выучили эти фразы наизусть.
— Я не знаю, что еще сказать.
— Скажи, что приедешь ко мне сегодня! Я устал кипеть на маленькой форсунке. Иногда мне кажется, что мы танцуем на тонком льду. Хотя нет! Я знаю, что ты можешь мне сказать. Скажи, что мы с тобой будем жить, как нормальные люди, а не как сезонные любовники, приходящие только в хорошую погоду.
— Я отношусь к тебе совсем не так!
— Тогда докажи мне это, — со злостью крикнул Габ.
