Дюлекан взяла посуду и молча замахнула вискарь залпом, как за ухо. Отдала стакан и снова, все так же молча, принялась плакать, размазывая кулачком по щеке тушь. Я еще удивился: зачем ей, с ее угольно-черными ресницами, их еще тушью мазать? Пойми этих женщин!
Увидев меня, другой брат призывно махнул рукой:
— Джордж, садись с нами. Выпьем бурбона
[87]
за то, что Дуле крупно повезло. Ты представляешь, как ей было бы худо жить с таким ушлепком?
У меня с души большой камень свалился. Алконавты-психотерапевты милые мои, как вы вовремя тут нарисовались! Везет мне здесь на хороших людей.
Но сказал другое:
— А вы что не за столом? Вас же тоже приглашали.
— Мы тут из классовой солидарности. Охотники — все братья из одной гильдии и должны друг друга поддерживать и утешать, если это требуется. — Для убедительности Ханс ударил себя кулаком в область сердца, тут же ткнул указательным пальцем в небо, и гордо добавил: — Вот.
— Тем более — что там такое на столе есть, чего у нас нет? — поддакнул Клаас.
— Эта бутылка тоже с того стола, так что, считай, мы за ним и сидим. Удаленно, — добавил Ханс и заржал собственной шутке.
— Тогда и мне накатите, — сказал я, усаживаясь рядом с Дюлекан на гравий.
— Аск? — воскликнул Клаас и, сунув руку в приоткрытую дверь джипа, достал четвертый стакан.
— Только закуски у нас нет, — посетовал Ханс.
— Нэ трэба, — ответил я почему-то по-украински, но буры меня поняли.
Когда нас нашел Арам, мы все четверо хором пели песни на трех разных языках одновременно. Но вполне слаженно и полифонично, с полным пониманием друг друга. Рядом валялись три большие квадратные бутылки из-под виски. Пустые, естественно. И нам всем, включая Дюлю, было очень хорошо.
ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 30 число 5 месяца, вторник, 10:00.
Утром (или уже ранним днем) меня ласково разбудила Булька. С кружкой капустного рассола, маленьким мерзавчиком
[88]
«Новомосковской» водки и обмотанной полотенцем кастрюлькой горячего хаша
[89]
— поклоном от Саркиса. И все это с лаской, легкими «материнскими» поцелуями и добрыми уговорами. Ни одного бабского упрека. Просто добрый доктор-похметолог.
— А где все? — спросил я, приходя в себя.
— Кто где, — отвечает, — но в пределах «Арарата», если тебя это волнует. Инга всех построила и озадачила.
— Как Дюля?
— Еще спит. Мы решили ее вообще не будить. Пусть сама проснется, когда захочет. Это вам, мужикам, не привыкать водку трескать, а она у нас, можно сказать, вообще непьющая…
И, улыбнувшись, добавила:
— Была.
— Понятна-а-а… — огляделся вокруг. — А кто меня раздел?
— Я же и раздела, мой господин, не валяться же тебе в дорогих одеждах. Они почищены и висят в шкафу, трусики постираны и сушатся, — предупредила она мой следующий вопрос.
Сама Булька была одета в полупрозрачный зеленый запашной пеньюар, с белыми кружевами: на воротнике, по подолу и каскадом — на широких рукавах. Пояс подвязан под грудью. Волосы распущены. На запястьях тонкие золотые браслеты. Штук по шесть. Красотка, прекрасно осознающая, что она — красотка. А что скромницу изображает, так такую роль сама себе выбрала: для ролевой игры в «гарем».
— А я как? Себя прилично вел? — понизил я голос. — Морду никому не набил? А то свадьба без драки — вроде как против традиций.
— Что ты, мой любимый господин, ты очень культурно в хлам напился в тихом уголке с бурами и насмерть упоил Дюлекан, — вроде серьезно говорит, а глаза смеются.
— И все? — даже как-то разочаровался в себе.
— Нет, господин, когда я тебя раздела и уложила, ты мне сказал: «Если хочешь трахаться — трахайся. Только, чур, меня не будить».
— Ничего не помню, — пробормотал недоуменно.
— Так я тебя и не будила. Слово господина для жены — закон.
— ???
Буле наконец надоело себя сдерживать, и она звонко захохотала, всплескивая руками. Браслеты мелодично перезванивались при этом.
— Тебе зеркало показать?
— А что там, в зеркале? — не понял я.
— Твое лицо.
— М-да? И что с ним теперь делать? — озадачился я, оглядев свое отражение.
— Принимать водные процедуры. — В ее голосе прорезались нотки доброй няньки. — Ванна давно готова, мой господин. Бритва, пенка и туалетная вода — там же. Вставай, я тебя туда провожу и обслужу.
— Я сейчас на секс не способен. Извини, — смутился я, вспомнив, что сегодня ее очередь в гареме.
— Как ты мог подумать обо мне так плохо, мой господин, — сказала Булька с укоризной в ответ на мою эскападу.
Она подняла мою тушу с кровати и поставила в вертикальное положение. Несмотря на рассол, хаш и опохмел, меня все еще штормило, хотя не сильно: так, балла на три-четыре. Девочка ловко подлезла мне под мышку, подставив узкое плечо, и, обняв за талию, повела меня в сторону санузла, приговаривая:
— Я клянусь пророком и его женами, что буду делать своему господину только приятное. Сначала помою любимую тушку, приведу ее в порядок и лишь только потом, если господин соизволит…
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 30 число 5 месяца, вторник, 11:12.
Пора кончать этот разврат. За сутки — три разных бабы, пьянка с суровыми африканскими мужиками, эротическая фотоссесия и две свадьбы.
Хотя нет… Свадьба была одна.
Ну, тем хуже для меня. Больше нервов ушло. Так рвать себя на британский флаг никакого здоровья не хватит.
А всего неделя прошла! Ой, мля… Что дальше-то будет?
Вот с такими мыслями осматривал я свое бабье войско, выстроенное Ингеборге на вчерашнем свадебном помосте, с которого уже убрали сукно и подмели цветочные лепестки.
Между висков шарахалась мелодия: «Тринадцать негритят пошли купаться в море… И их осталось десять». Редеет отряд сам по себе, а еще даже из города не выехали. Трех ослепительных красавиц до русских земель уже не довез. Ущерб новой родине налицо.
